С целью избежать слишком длинных файлов книга
разбита на 9 файлов - rusin1.htm, ..., rusin9.htm (каждый ~100 кб);
выставлен также архив (~900 кб) - для его скачивания предлагается
перейти сюда.
Была когда-то одна страна. И жили
в ней люди: не богато, но и не бедно, в общем, жили - не тужили, забыв про
войны и эпидемии; голод и холод; про нищих на улицах и бездомных в подвалах. И
будущее их не пугало своей неизвестностью. И настолько они привыкли в своей
жизни размеренной, что начали считать такую жизнь скучной да серой, а все, что
у них есть - данное им природой. Как воздух и солнечный свет.
А тут еще голоса вкрадчивые
начали нашептывать: живете вы так плохо, потому что соседи вас объедают. И
чтобы жить лучше, нужно все то, что вы сообща нажили разделить. Да заборами
отгородиться друг от друга. Тогда ваше будет только вашим и никто его не
отнимет. И заживете так, как вам и не снилось.
И послушали они совета -
разделили добро общее, да заборами друг от друга отгородились. И в самом деле,
зажили так, как им и не снилось... Даже в самых кошмарных снах...
Завела их всех нелегкая да в
самую топь. Вернее сами зашли. Польстившись на посулы лучшей жизни. Да на
неверный свет огоньков болотных.
И теперь бродят они в сумерках по
этому окаянному болоту. Да за кочки меж собой бьются. Кто посильней, тому
достается та, что повыше да посуше. А самые слабые гибнут сотнями тысяч в топи
болотной.
И с каждым годом становится их
все меньше и меньше. Потому что не понимают они, что не за кочки воевать
надобно, а сообща из болота на твердую землю выбираться.
И ко всему этому еще одна напасть
добавилась. Оказалось, что не все они права имеют одинаковые: одни их них
титульные, а вторые обычные, которых теперь положено русскоговорящими называть.
И должны теперь эти самые нетитульные крепко-накрепко запомнить - гости они в
чужом доме. И положено им смирными быть, да хозяев титульных слушать. А если не
нравится что - пожитки паковать, да скатертью им дорога. На все четыре
стороны...
И неведомо им серомашным о том,
что все это уже было. В этих самых краях. Да совсем недавно. И живет по
соседству забытый всеми многострадальный народ, живой осколок Руси Киевской,
испивший эту горькую чашу до самого дна. А называют себя эти без вины виноватые
страдальцы русинами. И не мало их: только на Украине 700 000. А с соседними
государствами и все 3 000 000 выйдет.
И то, что мы только начинаем
испытывать только сейчас, уже в полной мере изведали они сто лет назад, когда их со свету
сживать стали. Да в "украинцев" превращать. Временами с поразительной
жестокостью. В одном только концлагере Таллергоф их полегло более 60 000. За
что их так? Да только за то, что они
"были, есть и будут руски". И на этом до последнего стояли. И за более чем
шесть столетий так и не предали ни имени своих предков, ни их языка, ни их
веры.
Об этом и пойдет далее разговор.
Поскольку, только узнав эту трагическую историю, сможем мы, нареченные
презрительным словом "русскоговорящие", ясно понять, что с нами происходит и
отбиться от насевших на нас назойливых "титульных" хозяев. Да уяснить, что не
безродные приживалки мы в чужом доме, а народ, живущий на своей земле исконной.
И не должны мы ни перед кем шапки ломать да в пояс кланяться.
А в случае крайней нужды, можем и
за вилы взяться, вспомнив, что делали предки наши великие с пришельцами
непрошеными.
Появление "титульных" на землях
Руси Киевской имеет несколько основных причин. Две из них имеют внешнее, по
отношению к восточным славянам происхождение; две других возникли в самом
восточнославянском этносе.
Причинами возникновения
"титульной нации" являются немецкая и польская агрессия; влияние обид
запорожского казачества и последствия "реформаторской" деятельности Петра I на отношение знати к
собственной культуре.
К ним присоединились причины
более мелкие, самостоятельного значения не имевшие, но усугубившие ситуацию. О
них тоже нужно будет упомянуть.
Во избежание терминологической
путаницы (в смысле
"житель региона - национальность"), в этой работе термин
"украинец" будет упоминаться только в том случае, где без этого нельзя
обойтись. И с обязательным пояснением, что имеется в виду в каждом конкретном
случае.
Вначале остановимся на истории
возникновения и значения слов Малая и Великая Русь, Украина и украинцы.
Термины Малая и Великая Русь
родом из Византии, и означают только исторический центр русского этноса (Малая
Русь) и вся территория его распространения (Великая Русь). Такая терминология
издавна применялась греками и для обозначения своей страны - Малая и Великая
Греция. И оттуда эти термины перекочевали на Русь. Такое же значение имели и
названия Малая и Великая Польша.
Термин "малая Русь" в документах впервые
появляется в 14 веке. Позднее (с 90-х годов 16 века) слово Русь было заменено
словом греческого происхождения Россия. Тогда то и "появились" малороссы и
великороссы, как термин, обозначающий место проживания, а не национальность.
Термином "русский" или
"православный" (это были синонимы) на Руси определялась принадлежность как
этническая, так и национальная.
Термин "украина" происходит от
слова "окраина", "окрайна". В русских летописях упоминается достаточно много
украин: холмская, переяславо-полтавская, курская, калужская... В актах
Государства Московского упоминаются следующие украины: Слободская, Псковская,
Смоленская, Татарская, Мордовская...
В песнях можно найти упоминание и
о сибирской: "Во Сибирской во украйне, во Даурской стороне...".
И, тем не менее,
эти украинцы, то есть псковичи, смоленцы и прочие, как тогда, так и сегодня
являются только русскими, татарские украинцы - татарами, а мордовские -
мордвинами.
Та же терминология употреблялась
и польскими хрониками, в которых упоминается о прусской, литовской и других
украинах.
Таким образом, термины:
"украина", "украинец", "украинянин", "окраина", как и прочие синонимы,
заключают в себе понятия чисто географического свойства, не имеющие ничего
общего ни с этнографией, ни с культурой; тем паче не содержится в них хотя бы
намека на возможность какой-либо государственной обособленности.
Термин "Украина" с большой буквы
в значении существительного собственного имени появляется в истории дважды: в
Польше (приднепровская польская провинция Украина, название которой происходит
от слова "ukrainny" - окраинные земли) и в Австрии (сербско-хорватская
провинция Краина). Так что часть современных сербов - тоже украинцы! Но с
сербско-хорватской Краиной дело еще запутаннее. Дело в том, что хорваты - это
те же сербы, которых Габсбурги силой вынудили поменять письменность и
религию. Кроме того, после захвата австрияками Боснии, они для тамошних
сербов придумали особый, отличающийся от сербского "боснийский язык".
В эпоху расцвета Польши, в
средине 16 века, когда на ее троне восседали последние Ягеллоны и Стефан
Баторий, каждый образованный поляк прекрасно знал, что в состав
Польско-Литовского государства входят русские области: Белая, Черная, Малая и
Червонная Русь. На латинском языке, бывшем наряду с польским, во всеобщем
обиходе, они назывались: Russia Alba, Nigra, Minor et Rubra.
Ни у кого не вызывало сомнение в
том, что русские, живущие в пределах Речи Посполитой, исповедует "русскую
веру", то есть православие, и говорят по-русски. Русью по преимуществу, так сказать
истинной Русью, считалась Червонная Русь, позднее ставшая Русским воеводством
со Львовом в качестве столицы.
Русские, населявшие свои исконные
области, которые в течение 14 - 16
веков, вошли в состав Речи Посполитой, хотя и говорили в быту на местных
наречиях и говорах, но имели и общий письменный язык, так называемый
западнорусский, на котором работали канцелярии присутственных мест Великого
княжества Литовского и литовское отделение королевской канцелярии. На этом
языке в 16 веке были изданы все три редакции Литовского Статута.
В конце 16 века польские
документы начали именовать "Украиной" приднепровские земли, оккупированные
поляками после татаро-монгольского нашествия. Это были польские пограничные
воеводства: Киевское, Брацлавское и часть Подольского.
Поляки никогда не распространяли
названия "Украина" на остальную часть Малой Руси, в частности на Волынь и всю
Подолию, а тем более на земли, находящиеся еще дальше: на запад ли, восток,
север или юг.
Галиция, Буковина и
Прикарпатская Русь никогда не имели никакого отношения к "Украине".
Это же происхождение собственного
имени "Украина" признавал даже идол национально озабоченных, самостийный
историк М.Грушевский. В книге "Про старі часи на Україні" он рассказывает, как
население из Подолии, Волыни и других мест шло в свободные края - "до Київщини
та за Дніпро", и далее продолжает: "ці краї Наддніпрянські прозивались тоді
Україною, бо лежали вже "на краю" держави, і за нею зачиналися дикі степи".
Дикие степи - иначе "Дикое поле"
- это нынешняя Новороссия, то есть области находящиеся южнее острова Хортица и
по левому берегу Днепра. Только в 18 веке они были отбиты у турок Суворовым,
Румянцевым и Потемкиным.
В таком же, правильном смысле,
термин "украина" употребляется и в памятниках малороссийской письменности,
включая произведения самого Т.Шевченко. В частности в своем произведении
"Гайдамаки" он пишет:
Розбрились конфедерати,
По Польщі, Волині,
По Лигві, по Молдованах І по Україні.
Украина здесь - Поднепровье, а Волынь - не Украина. В
своем дневнике Т.Шевченко употребляет термин "Украина" всего три раза, термин
"Малороссия" встречается девять раз. Даже в своих письмах, притом написанных
по-малорусски и адресованных малороссам (например Бодянскому), поэт употребляет
термин "Малороссия".
Таким образом, наша "Украина"
была всего лишь польской провинцией у
Днепра с расплывчатыми и твердо не установленными границами.
Теперь стоит вкратце напомнить
историю нашего края, который сначала назывался Русью Киевской, затем
Малороссией, а после этого стал зваться Украиной.
С 9 века на территории Древней
Руси на основе восточно-славянских племен формируется восточнославянское
государство - Киевская Русь. В состав Киевской Руси входили Русь Великая,
Малая, Белая, а также Червонная (нынешняя Галиция), Черная (нынешняя Буковина)
и Угорская (Прикарпатская).
Следует также напомнить о том,
что в зависимости от местности проживания, жители западной части Руси называла
себя: русины, руснаки, руськие, русские, малорусины, малороссы и пр. До сих пор
русинами себя называют жители Галиции и Прикарпатья, а руснаками - русские
жители Буковины и Румынии.
Высшего расцвета Киевская Русь
достигла во время княжения сына Святослава Игоревича (957 - 972 гг.) -
Владимира Святославовича (980 - 1015 гг.), пришедшего к власти при помощи
новгородцев. С целью укрепления власти Владимиром в качестве государственной
религии было введено православие (988 - 989 гг.).
Самыми значительными в то время
городами на важнейшем торговом пути "из варяг в греки" были Новгород, Смоленск
и Киев, из которых наибольшее значение имел Новгород. Согласно летописям именно
новгородцы сначала изгнали одних варягов, а затем призвали на правление других
во главе с Рюриком.
Подчинив себе весь путь "из варяг
в греки", варяжские князья избрали в 882 году своей столицей Киев, что вызвало
его быстрое развитие. В Киев стали стекаться люди не только со всей Руси, но и
из других стран. Особенно возросла роль Киева с момента Крещения Руси и
создания Русской метрополии Православной Церкви (1037 г.).
Во времена правления Ярослава
Мудрого (1019 - 1054 гг.) Киев был одним из крупнейших городов Европы. Но после
его смерти в 1054 году начался упадок Киевской Руси. Между его сыновьями
Изяславом (который первым занял великокняжеский престол), Святославом и
Всеволодом разгорелась междуусобная борьба за право престолонаследия, которая
вместе с бунтами простолюдинов постоянно ослабляла государство и привела к
распаду Киевской Руси.
Извне на слабеющую Киевскую Русь
усилили нападки кочевые племена. Это вынудило боярскую верхушку пригласить на
престол переяславского князя, сына Всеволода Ярославича, Владимира Мономаха. Во
времена его правления, длившегося 12 лет, на большей части Киевской Руси
удалось восстановить великокняжескую власть и задержать процесс распада
государства. Но после его смерти в 1125 Киевская Русь окончательно распалась на
несколько самостоятельных княжеств.
Однако номинальной столицей
продолжал оставаться Киев, и великокняжий престол с боем добывали себе
соперничающие между собой князья. В 1169 году Владимиро-Суздальский князь
Андрей Боголюбский, завоевав престол в Киеве, затем переносит его во Владимир.
Это было концом политического значения Киева - центром Руси становится
Северо-Восток. Но Киев продолжал оставаться резиденцией митрополита, и наряду с
Новгородом, являлся крупнейшим культурным центром Руси.
Последнюю точку в истории
Киевской Руси поставили орды Батыя, которые в 1237 - 1238 гг. опустошили
северо-восточную Русь, а в декабре 1240 года до основания разрушили Киев и
перебили практически всех горожан (из более чем 60 тысяч киевлян в живых
осталось менее 3 тысяч). Большой и прекрасный некогда город пришел в полное
запустение и никогда больше не был столицей Русского государства.
С 1243 года по разрешению
монгольского хана, Киев переходит под управление наместника
владимиро-суздальского князя Ярослава Всеволодовича.
В 1299 году из Киева во Владимир
переезжает митрополит Русской Церкви, и центр русского православия переместился
в северо-восточную Русь. К середине 14 века независимые русские княжества (хотя
и платившие дань татарам) остаются только на севере и северо-востоке Руси и
одно из них, управляемое князьями из рода Рюриковичей, становится
предшественником государства, которое сейчас называется Россией. Перемещение
политического и религиозного центра на северо-восток однозначно свидетельствует
о том, что продолжательницей Киевской Руси становится Россия.
Нашествие татар и разорение ими
южных областей вызвало миграцию русских с богатых, но открытых степных
пространств. Переселение происходило по двум направлениям - на Северо-восток в
Суздальскую Русь и на Юго-запад в Галицко-Волынское княжество. Окрепшая
Галицко-Волынская Русь имела видимость самостоятельности, но, тем не менее,
платила дань татарам, пока не попала в зависимость от Литвы. Этому
способствовала, гибельная для жителей Галицко-Волынского княжества,
переориентация князя Даниила Галицкого
на Запад и союз с католической Европой. Что, в конце концов, привело к потере
подавляющим большинством жителей Галиции и Волыни национальной самоидентификации
- их окатоличиванию и "украинизации".
В отличие от Даниила Галицкого,
его современник князь Владимиро-Суздальской Руси, Александр Невский, предпочел
союз славян с Востоком в лице империи потомков Чингисхана. Этим он не только
сохранил национальную самобытность восточных славян, но и получил от сына
Батыя, своего побратима Сартака татаро-монгольские войска для отражения
агрессии с Запада.
С ослаблением татарского ига,
Литва постепенно и без шума стала захватывать и Приднепровские области, которые
ей сдавались без сопротивления, и не обнаруживая никаких признаков образования
собственного государства. Киев был захвачен Литвой в 1362 году.
Феодальная раздробленность и
внутренние противоречия привели к гибели древнерусского государства: обескровленные
внутренней борьбой части Руси потеряли свою независимость и были оккупированы
татарами, литовцами и поляками. В польско-литовском государстве Киев была
низведен до уровня уездного города.
После распада Русь оказалась
разделенной на Западную (Польско-Литовскую) Русь (нынешние Украина и
Белоруссия) и Восточную (Московскую) Русь. Несмотря на разделение в
государственном отношении русские как в Польше и Литве, так и в Московии
ощущали себя единой общностью, о чем говорят литература и документы того времени,
в которых этот факт сомнению не подвергали.
Дольше всех южнорусских земель
сохранило свою политическую независимость Галицко-Волынское княжество. В начале
14 столетия галицко-волынский князь Юрий I титулует себя: Dex totius Russiae
Minoris (князь всея Малой Руси). В последней четверти 14 столетия, попав в
польскую неволю, Галицкая Русь была насильственно отделена от русских земель.
Большая часть Великой Руси также
оказалась под игом татарской орды, от которого полностью освободилась только в
конце 15 столетия.
Но, несмотря на трагедию,
постепенно происходит национальная консолидация и духовное возрождение
порабощенных русских. И Червонная (Галицкая) Русь была в его авангарде. Именно
коренной галичанин святитель Петр был идеологом объединения Русских земель
вокруг Москвы.
Галицкая Русь - явилась родиной знаменитых православных
братств, ставшими оплотом Православия и русской культуры в условиях польской
оккупации.
Православные братства - это
объединения православного духовенства и мирян. Потребность в объединении была
вызвана католическим геноцидом, попытками Ватикана и Речи Посполитой стереть с
лица земли Православную Русь, а также разложением православной иерархии,
полностью зависимой от польского правительства.
Сама идея отдельной от Москвы
Западно-Русской митрополии с целью постепенного его подчинения Ватикану была
впервые выдвинута отступником от Православия Московским митрополитом Исидором,
изгнанным из России (и возведенным за свои заслуги в кардиналы ватиканским
иерархом).
После провозглашения двух уний -
Люблинской политической (1569 г.) и Брестской церковной (1596 г.) - польская
власть начала ополячивать и окатоличивать (при помощи насаждения униатства:
греко-католической или поганско-христианской веры) своих русских подданных. Но
это вызвало со стороны русских упорное сопротивление, длившееся с 1596 до 1695
года, которое постепенно ослабляло Польшу и содействовало усилению России. Хотя
поляками и не удалось ополячить и окатоличить всех русских, они смогли это сделать в отношении богатого
русского высшего дворянства во главе с такими княжескими родами, как
Вишневецкие, Острожские, Чарторыжские, Ружинские, Воронецкие, Четвертинские.
Это лишило Православную Церковь
материальной поддержки, а православие было низведено до уровня "хлопской", то
есть мужицкой, веры. Часть русского простонародья, главным образом в Червонной
Руси, поляки силою загнали в унию.
Из канцелярского употребления
поляки изгнали русский язык, таким образом, заставив русских пользоваться в
присутственных местах исключительно польским языком, что привело к появлению,
как в разговорном, так и в письменном русском языке множество польских слов и
оборотов. Особенно пострадал письменный русский язык, который к середине 17
века превратился в уродливый польско-русский жаргон.
В 17 веке иезуиты придумывают
новую идею, призванную не допустить объединения русского народа и усиления
влияния Русской Православной Церкви, что было бы гибельным для с трудом
сколоченной Брестсткой унии (1596 г.) и трещавшей по швам Речи Посполитой. Сами
униаты признают, что проект создания "Киевского Патриархата" был изобретен
Ватиканом. Под этим названием имеется в
виду именно католический Патриархат восточного обряда (Рим создал свои
униатские "патриархаты" в противовес Православным патриаршим кафедрам - Антиохийской,
Иерусалимской и др.)
В этих условиях Православные
братства получают от константинопольских Патриархов права на "чрезвычайное
управление Церковью", на контроль за деятельностью шатающихся в вере архиереев,
церковного суда и т.п. В 1606 году Львовское Успенское Ставропигиальное
братство получает право на управление Церковью на всех пределах России, вплоть до Москвы. Это происходит в пик
русской смуты, когда польские оккупанты не допускают каноничного Московского
Патриарха до управления Церковью.
Огромную роль сыграли братства в
фактическом срыве Ватиканского плана Брестской унии - в католичество
перешла только большая часть иерархии,
но без духовенства и народа.
В 1666 году Ватиканская
дипломатия в лице католиков-поляков наносит мощнейший удар по Русской
Православной Церкви и России. Благодаря высокопрофессиональной интриге тайного
католика - митрополита Газского Паисия Лигарида, пробравшегося к управлению
Русской Православной Церковью, с патриаршего престола свергается Патриарх
Никон, бывший одним из главных идеологов воссоединения Западной и Восточной
России (именно благодаря Патриарху Никону Земский собор 1651 - 1653 гг.
принимает решение объявить войну Польше).
Гонения и преследования, каким
подверглось малорусское население в пределах Польши в религиозном и
экономическом отношениях, вызвали ряд восстаний, средоточием которых явилась
окраина польского государства - часть территории бывшей Киевской Руси,
оккупированная поляками и названная ими Украиной. Первопричиной казацких
восстаний явилась отнюдь не борьба за национальное освобождение малороссов, а
лишь желание "не реестровой" части казачества стать "реестровой" - получать
плату за службу польскому королю. Но одновременно с этим восстал и доведенный
до предела малорусский народ. И казачество было вынуждено к нему
присоединится, и, в конечном счете, возглавить.
На Переяславской Раде,
состоявшейся в 1654 году и проложившей путь к созданию Единой России, Богдан
Хмельницкий произнес слова о том, что Бог освободил Малую Русь от врагов
"хотящими искоренити Церковь Божию, дабы и имя Русское не поминалось в земле
нашей". Сказаны были также и другие слова: "Боже, утверди, Боже, укрепи, чтобы
мы во веки были едино!" Через столетие последствия Переяславской Рады привели к
падению Польского государства, и укреплению России. Почти все малорусские земли
вернулись в лоно Единой Руси.
После Переяславской Рады и
освобождения объединенным московско-запорожским войском Западной Руси царь
Алексей Михайлович принимает титул "Великого князя Литовского". Казалось, что
католическо-польской оккупации пришел конец, однако смерть Богдана Хмельницкого
и последовавший после этого период кровавых междуусобиц под названием Руины,
когда все воевали против всех, отодвинул его. Однако ни одно из антимосковских
восстаний не имело самостийнической ориентации. Раздоры шли от казачьей
верхушки, знати и духовенства, которые уже были ополячены и вынуждены были
пойти на союз с Москвой именно потому, что не могли выступить против
восставшего народа. Именно поэтому после смерти Богдана Хмельницкого многие из
гетманов, духовенства и других властных лиц изменяют русскому царю и склоняют
голову перед польским королем.
Те же причины во многом
определяли и поведение Мазепы. Кумир украинских "самостийников", за
самостийнисть и не боролся, а искал такого сюзерена, при котором и далее можно
было бы ему воровать и грабить малороссов. Самостийником, как и прочие казацкие
сепаратисты, он уже стал задним числом.
Одновременно смута началась и в
России (чему в немалой степени способствовал митрополит Паисий Лигарид). Российская смута дестабилизировала
Россию и расколола Русскую Православную Церковь. Митрополит Макарий в своей
"Истории Русской Церкви" прямо утверждает, что если бы Никон остался
Патриархом, то раскола бы не произошло.
Никон был сторонником
сосуществования "старого" и "нового" обрядов, и он фактически достиг примирения
с будущими вождями старообрядцев (в первую очередь с Нероновым).
Но проведенный под "режиссурой"
Паисия Лигарида Собор 1666 года низверг Патриарха Никона и проклял старые
обряды. Лигарид старался максимально
рассорить примирившиеся было стороны, а Патриарха рассорить с Царем.
Показательно, что сразу после
свержения Никона (1666 г.) в 1667 году с Польшей заключается Андрусовский мир,
фактически спасший это государство и на целые сто лет отодвинувший
воссоединение Белоруссии, Холмщины и Подолии. Согласно этому договору Речь
Посполитая и Российское царство разделили между собой малорусские земли.
Этот договор был реваншем Польши
за 1612 год. Россия получила только Киев и Левобрежье, по Малороссии поползли слухи об "измене Москвы русскому
делу". Отложен был и выход русских к
морю.
На землях, отошедших Польше,
начался геноцид, и земли Западной Руси стали колонизироваться поляками.
В течение 30 - 40 лет
происходит почти полное уничтожение Православия.
Сначала Православные братства
лишаются прав и привилегий, затем в Православную иерархию вводятся тайные
католики. Поучительна история Львовского митрополита Иосифа Шумлянского. Этот
перевертыш принял унию в 1681 году и держал это в тайне в течение 19 лет! За
это время он произвел "кадровую революцию" - поставив тайных униатов на все
ключевые посты, прикидываясь, когда нужно, "православным", и только в 1700 году
открыто заявил о своем униатстве. Расставленное им духовенство, естественно,
пошло за ним, а народ остался без пастырей и иерархии. Единственная
православная иерархия сохранилась в Белоруссии, некоторое время держалось
Львовское братство и Манявский скит (в Станиславской области), который
продержался до 1785 года. Темная ночь опустилась над Галицкой Русью, однако
православное русское самосознание не угасло.
Спасительным для русской культуры
оказался церковно-славянский язык, богослужение на котором удалось отстоять
униатам. Дело в том, что те, кто принял унию из страха, пытались в рамках своей
"новой конфессии" отстоять остатки православного богослужения. Однако Ватиканом
начал безотлагательно проводиться следующий этап латинизации. В 1720 году в
униатских храмах распространяются латинские
культы "Божьего Тела", "Сердца Иисусова", "Сердца Марии", католические
праздники, облачения духовенства.
Но сохранение
церковно-славянского языка обусловило галицко-русское и карпато-русское
национальное и православное возрождение во второй половине 19 века.
А теперь приступим к рассмотрению
каждой из причин появления "титульной" нации. Вначале поговорим о ее
"родителях".
В конце 18 века гоноровитому
Польскому королевству приходит конец. В 1773, 1793, 1795 годах происходят три
раздела Польши (между Россией, Австрией и Германией). Россия вернула большую
часть захваченных у нее в 13 веке земель. Но, Червонная (Галиция) и Черная Русь (Буковина) с согласия
Екатерины II Великой в 1772 году отошли к Австрии, которая не обеспечила русинами
ни их автономии, ни высшей школы, ни гражданских прав. А вся власть в этих
регионах поначалу находилась в руках польской шляхты.
В результате этого рокового
решения осталось незаконченным воссоединение русских земель, и был создан
плацдарм для антирусских интриг как немецкого по своей сути австрийского
правительства, так и озлобленных против России поляков.
Об этом опрометчивом решении
императрица Екатерина II впоследствии не один раз каялась. Впрочем, насколько
искренне она это делала доподлинно неизвестно - земли то отошли к ее соотечественникам
- немцам, которые и верховодили в Австрийской Империи. Напомню, что Екатерина
II - урожденная принцесса София Фредерика Августа Ангальт-Цербст, названная
Екатериной Алексеевной после принятия ей православия 28 июня 1744.
Именно оккупация Австрией
Галиции и Буковины оказалась роковым событием во всей рассматриваемой нами
истории создания национально свидомых (национально сознательных).
Теперь следует сделать небольшой
исторический экскурс в более давнее прошлое и поговорить о немецкой экспансии
на Восток.
Германские племена в 4 - 6 веках
уничтожили Римскую Империю и затем двинулись на Восток, вытесняя славян из
Центральной Европы в более восточные районы. С тех пор отношения немцев к
славянам остаются в принципе неизменными. Видоизменяется только внешняя форма
этой экспансии. Против славян организовывались как военные операции - Крестовые
походы и рыцарские Ордена; так и мирная колонизация славянских земель.
В войнах немцы, как правило,
побеждали славян. Этому способствовало единое пространство расселения, меньшая
удельная раздробленность и единая католическая религия.
Славяне же обитали в трех
географически обособленных регионах: Альпийском, Судетском и
Полабско-Вислянском. В этих условиях образовать общее государство было
практически невозможно. Этому же способствовала племенная раздробленность и
религиозная рознь - исповедовалась христианская, поганско-христианская
(униатская) и католическая вера.
Кроме того, среди славян
поселились болгары (пришедшие с Урала) и венгры (пропутешествовавшие из района
Кольского полуострова на Урал, а оттуда на Запад). Это тоже не могло
способствовать объединению славян.
Постепенно немцы вытеснили славян
далеко за Вислу и Неман, потеснили вниз по Дунаю, загнали далеко в Альпы и
Судеты. А немецкие колонисты освоили славянские земли, вплоть до Поволжья.
Исторические успехи немцев
закрепились в их мировоззрении чертами доминирования (у славян же все было с
точностью "до наоборот"). Это немецкое доминирование проявилось в социальном
плане - немцы доминировали в
смешанном обществе, оставляя славянам всю грязную и неквалифицированную работу,
будь то в мирной жизни или во время войн. Это же доминирование проявилось и в
культурных отличиях немцев и славян.
Немецкая экспансия на Восток
осуществлялась двумя потоками - Северным и Южным. С севера двигались Пруссы
вытесняя полабских славян все далее на Восток. На Юге это была Австрия, в
которой главенствующей нацией также были немцы. Эти два потока со временем
глубоко вклинились на славянские земли.
Там, где немцы соприкасались с
другими нациями, они сначала занимали верхние слои общества, вместе с одной его
частью подавляя другую, а потом и полностью вытесняли аборигенов с занимаемой
территории. Немцы покровительствовали мадьярам, хорватам, немецким евреям.
Постепенно Польша теряет Западное
Поморье, Одер, Гданьское и Восточное Поморье. Столицу Польши переносят из
Кракова в Познань. Само существование Польши начинает висеть на волоске, так
как дальше полякам на Восток двигаться уже некуда - впереди находится Киевская
Русь. Еще несколько десятилетий и Польше наступит полный капут.
Но в последний момент Польшу
спасает татаро-монгольское нашествие на Киевскую Русь. После развала и
дезорганизании земель Западной Руси, Польша, начиная с Казимира Великого,
прирастала русскими землями.
Если бы не татары то немцы,
захватив остатки Великой Польши, затем оккупировали бы и Малую; Киевская Русь
возродилась бы в виде централизованной Империи, а Польша, зажатая между немцами
и русичами, перестала бы существовать еще в 13 веке. Но благодаря разоренной
татарами Киевской Руси поляки продлили свое существование до конца 18 века,
когда их земли и были разделены немцами и русскими.
Несмотря на уступки Казимира
Великого, немцы натиск на Польшу и Литву не ослабили, чем вынудили поляков и
литовцев в 1385 году заключить унию, и, используя ресурсы малорусских земель
продержаться в виде независимого государства до конца 18 века.
После этого пруссаки и австрияки
отобрали остатки польских земель и часть земель малорусских и белорусских - по
Збруч, Буг и Неман.
Поэтому фактически никакого
раздела Польши не было, была полная аннексия польских земель немцами.
Что же касается Российской
Империи, то она возвращала себе отобранное - в ознаменование воссоединения с
Россией отобранных от Польши русских земель императрица Екатерина Великая
повелела отчеканить медаль с надписью: "Отторженная возвратих". Ни одной пяди
чужой земли Россия не отобрала. Правда, это не помешало полякам с тех пор с
ненавистью относиться к России вообще и к Екатерине II в частности (которая для
них с тех пор является чем-то вроде Гитлера в юбке).
Хотя у русских есть больше
оснований ненавидеть поляков. Польская оккупация Малороссии была одними
из тяжелейших периодом в истории Руси - несравнимо более тяжелыми, чем иго
татарское. В отличие от поляков, татары только взымали с русских дань и
не занимались их "отатариванием".
В отличие от Пруссии Австрийская
Империя была химеричным, лоскутным образованием. Она не соответствовала двум
легендам, созданным про нее: что она создана благодаря добровольному союзу
малых народов или что она создана малыми народами в качестве защиты от турецкой
экспансии на Север. Ложью было и утверждение о том, что Австрию можно
противопоставить Пруссии, а Габсбургов - Гогенцолернам. В действительности
Австрия и Пруссия это только два потока немецкой экспансии на Восток.
Особенностью этой экспансии является то, что она оформлена в виде двух
"независимых" государств. Было и другое отличие - то, что пруссаки получали при
помощи силы, австрияки часто получали при помощи дипломатии.
И всегда за
австрияками стояли немцы, иначе австрияки, которые составляли только четверть
населения Империи, никогда бы не стали господствующей нацией.
Очередной раз экспансия немцев на
восток усиливается в конце 18, начале 19 века - в это время немцы вышли на
рубежи Збруча, Буга и Немана. Для славян опять наступают тяжелые времена. Но в
это время славянам неожиданно помог Наполеон, ударив по немцам сзади. Хотя
потом и русским изрядно крови попортил. Но если бы не Наполеон, то русским
пришлось бы выдерживать натиск немцев, не ослабленных войной. Иными словами -
искони на наши земли зарились то одни, то другие "западные друзья" наши. Это стоит запомнить нынешним
либералам-евроцентристам, млеющим от европейской демократии, из которых даже
недавние бомбардировки сначала Югославии а потом ее осколка - Сербии не вышибли
дерьмократическую дурь.
Ну да ладно вернемся назад в 18
век.
Теперь становится понятным
значение Галиции для австрияк (то бишь немцев) в последней четверти 18 века
после раздела Польши. Она стала самым восточным регионом Южного потока немецкой
экспансии. И здесь немцы начали готовить плацдарм для дальнейшего наступления
на Восток (с выходом на Припять, Днепр и Черное море). Что и было реализовано
ими во время Первой Мировой Войны.
Именно присоединение Галиции к
Австро-Венгрии стало трагедией для русинов и ключевым моментом в истории
создания "национально свидомых" янычар.
Вкратце остановлюсь на этом
понятии. Слово янычары происходит от турецкого "иени чери" - новые отряды. Во
время своей экспансии на балканских славян, турки захватывали в плен сербских и
болгарских детей; обращали их в мусульманство и бросали в бой против своих же
братьев-славян.
Именно это и является сутью
янычарства - отрыв части единого этноса, воспитание из него "нового" народа и
стравливание этих частей между собой в кровавой братоубийственной бойне.
Вторые по счету янычары были
созданы из сербов Габсбургами. Это хорваты, "выведенные" из сербов и
отличающиеся от них религией и латинским алфавитом. Ну и, понятное дело,
ненавистью к сербам.
Ненависть к своим - родовое
свойство всех янычар и залог лютых междуусобных войн. На причинах этой
ненависти я остановлюсь несколько позднее.
Причина "выведения" хорватов была
проста - стравить между собой славян и не дать им уйти из-под руки Габсбургов.
А в перспективе - свести их на нет при помощи все той же кровавой междуусобицы
и освободить их территории для колонизации.
Эту же проверенную методику
австрияки использовали и в Галиции.
Из галицких русинов они
начали выращивать "национально свидомых" янычар - украинцев.
Для тех же целей: очистка
славянских территорий и дальнейший Drang nach Osten.
Именно это янычарство
"национально свидомых", как реальное явление, со всеми вытекающими из
этого последствиями, мало кем в полной
мере осознается в наше время. И именно это - единственное, что заставило
меня сесть за клавиатуру. Ибо непонимание проблемы приводит к беззащитности
перед ней и гарантированному проигрышу. А проигрышем, в конечном счете,
будет низведение славян до уровня индейцев в североамериканских резервациях.
Что фактически положит конец восточнославянскому суперэтносу. Чего, собственно
говоря, искони и добиваются наши "европейские друзья".
Итак, в 1772 году Австро-Венгрия
присоединяет к себе Галицию, а в 1775 году - Буковину, населенные русскими,
которые называли себя соответственно русинами и руснаками. Ни о каких таких
украинцах тогда там и не слыхивали. Австрияки прирастают территорией 580
километров в длину и шириной до 60 км.
Присоединение Галиции и Буковины
к Австро-Венгрии привело к некоторому облегчению жизни русинов. Произошло это
по следующей причине. Польша была рыхлым образованием, состоящим из удельных
княжеств шляхтичей, в котором общегосударственное регулирование было сведено к
минимуму. Но по отношению к русинам это было государство, подавлявшее
национальную русскую культуру и религию.
Австрия же была бюрократическим
государством просвещенного абсолютизма. Поэтому были после присоединения
Галиции и Буковины, тяготы русинов несколько уменьшились.
Одновременно в присоединенных
регионах появляются немецкие ремесленники и промышленники, устанавливается
австрийское бюрократическое управление и несколько ограничиваются права евреев.
Во Львове открывается семинария и университет, в которых воспитывается русская
церковная бюрократия, предназначавшаяся для управления народом в духе
германизма. Для тех же целей в Вене организуется Университет и семинария
Barbareum (одно название чего стоит). В 1848 году отменяется крепостное право и
вводится конституция. Но главным результатом аннексии была этническая экспансия
немцев на восток. Также не следует забывать и о том, что национальная политика
Австро-Венгрии по отношению к славянам, особенно к русским, сводилась к их
денационализации, сознательному снижению их культурно-образовательного уровня и
максимальному раздроблению (для чего в свое время и была искусственно
разделена Сербская Православная Церковь).
Улучшению положения русинов
способствовало и то обстоятельство, что они в составе австрийских полков
воевали против поднявшей 1848 году восстание венгерской, и польской знати. В
сражениях русины проявили большую стойкость, что австрийской властью было
воспринято как признак их верности. За верную службу русины из галицкой дивизии
удостоились от молодого Франца Иосифа прозвища "тирольцев ближнего Востока", и
он одарил командиров землями, остальных - денежными наградами. Дивизии же
император пожаловал сине-желтый флаг, который в 1918 году адепты
"нэзалэжности" сделали национальным символом "самостийной Украины".
По просьбе цесаря Франца Иосифа
для подавления венгерского восстания на помощь Австрии в 1848 году пришла
стотысячная русская армия под командованием любимца Императора Николая I,
фельдмаршала И.Паскевича (за что позднее австрияки русских и отблагодарили, выступив
в 1854 году в Крымской войне против России, в первые же дни ее объявив
мобилизацию).
Появление в Галиции и Закарпатье
русской армии, говорившей на совершенно понятном почти местном языке, был с
восторгом воспринят галицкими и (угорскими) закарпатскими русинами и стал
толчком для начала возрождения русской культуры. Кроме того, русины увидели в
русской армии своих освободителей от мадьярского гнета.
В свою очередь русская армия, а
затем и Россия с удивлением и радостью узнала о том, что в Карпатах живет
многочисленное русское население, искренне желающее воссоединения с Россией.
Приход русской армии стал толчком
для начала возрождения в Галиции и Закарпатье общерусской культуры, которая
начала быстро вытеснять местный вариант. Кроме того, русины увидели в русской
армии своих освободителей от мадьярского гнета. А это инициировало и стремлению
к политическому сближению с Россией.
А это уже становилось опасным для
единства Австро-Венгрии. Масла в огонь подлил и русский Император, предложивший
обменять русские Галицию и Буковину на равную по площади часть польской
территории. Габсбурги отказали и начали действовать, развязав на оккупированных
территориях настоящий террор против всего русского. Для этой же цели австрияки
подключили и живших там поляков, которым "сдали в аренду" русинов для их
идеологической обработки. И поляки понесли "исторические знания" в народ. Все
это приводит вначале к ополячиванию русинов (впрочем, малоэффективному),
которое затем сменяется усиленной их "украинизацией" (уже при непосредственном
и активном участии австрийских властей). Практичные австрияки с пользой для
себя использовали новосозданных "украинцев" и для борьбы с поляками, которые
стали для "украинцев" такими же врагами, как и москали.
С начала 1880-х годов украинское
движение начинает курировать МИД Австро-Венгрии, также интерес к нему проявляют
Генштаб и МИД Германской Империи. В 1888 году в берлинском журнале "Гегенварт",
протеже Бисмарка Эдуард Гартман в статье "Россия и Европа" выдвигает план
экспансии Германии на восток. Россия по замыслу Гартмана, должна была быть
расчленена на ряд "независимых" государств, находящихся в сфере интересов
Германии. Согласно этому плану, Германия должна активно поддерживать этнический
сепаратизм в России. А Украина должна была составить Киевское королевство под
протекторатом Германии и Австро-Венгрии.
Идеи Гартмана стали основой
германской и австро-венгерской стратегии в "украинском вопросе". Австрийские и
германские спецслужбы устанавливают контакты с некоторыми деятелями украинского
движения, как в Австро-Венгрии, так и в России. Они тайно финансируют и
направляют деятельность украинских организаций в духе русофобства. В Галиции в
1890 году под давлением австро-венгерского МИДа было заключено соглашение между
польскими кругами и так называемыми галицкими "народовцами", занимавшимися
"украинизацией" русинов. "Народовцы" в обмен на некоторые уступки в области
культуры отмежевывались от пророссийски настроенных "москвофилов" и согласились
идти в фарватере австрийской политики. Уступки украинским "народовцам" в
культурном плане делались во многом в расчете на эффект в украинофильствующих
либеральных кругах внутри самой России.
Стоит упомянуть и о том, что в
1877 году канцлер Германии Бисмарк (кстати, выросший на русских хлебах и
получивший в России звание генерала) одобрил слово "Украина" для внедрения в
качестве средства расчленения России, сказав: "Нам нужно создать сильную
Украину за счет передачи ей максимального количества русских земель".
По мере обострения противоречий
между Россией и Германией, поддержка экстремистским "украинским" организациям
со стороны Германии и Австрии возрастала. Накануне Первой Мировой Войны будущий
идеолог украинского национализма, бежавший из России в Галицию Дмитрий Донцов
заявил о поддержке Австрии и Германии в грядущей войне. Донцов утверждал, что:
"Актуальным является не лозунг о самостийности. Актуальным более реальным и
быстрее исполнимым - является лозунг отделения от России, разрыв всякой связи с
ней - политический сепаратизм"
Мощная пропаганда украинизации
началась накануне первой мировой войны. Германия израсходовала на подрывную
деятельность против России 6 миллиардов марок - на 20 % больше, чем за 15 лет
строительства своего военного флота! Но немцы с лихвой вернули свои затраты
после того, как в 1917 - 1918 годах, когда в Киеве к власти пришли Скоропадский
с Грушевским, которые погнали в Германию руду, уголь, металл, хлеб, масло,
живой скот...
Уже после начала Первой Мировой
войны, австрийский министр иностранных дел Берхтольд заявляет в ноябре 1914
года: "Наша главная цель в этой войне состоит в долгосрочном ослаблении России
и поэтому в случае нашей победы, мы приступим к созданию независимой от России
Украинской Державы". Австро-Венгрия приступила к практической реализации идеи
создания подконтрольного ей "Украинского государства".
Из надднепрянских эмигрантов
австрийские спецслужбы создают "Спилку Вызволення Украйины" (Союз Освобождения
Украины), которая вскоре переходит на содержание Германии. "Союз" занимается
диверсионно-пропагандистской деятельностью, как среди военнопленных малороссов,
так и внутри России.
После Февральской революции 1917
года, возникает первый "украинский" режим времен гражданской войны -
"Центральная Рада" (март 1917 - апрель 1918), который сменяет Директория
Гетмана Скоропадского (апрель - ноябрь 1918), которую в свою очередь сменяет
Директория Петлюры (головного атамана войск УНР и гроссмейстера Великой Ложи
Украины) (ноябрь 1918 - 1920).
С каждым новым "правительством"
усиливается пропаганда "нэзалежности". Но эта идея оказалась непопулярна среди
малороссов. Крестьяне больше ориентировались на анархистские идеи; рабочие
украинских индустриальных центров были настроены пробольшевиски; левобережная
интеллигенция, дворянство и духовенство поддерживали белых.
"Самостийники" смогли
рассчитывать только на части созданные австрийцами в Галиции: "сичевые
стрельцы", "синежупанники" и "серожупанники" (примерно 14 000 человек) и на правобережную мешанско-буржуазную массу
(примерно 7 000 человек).
Остальные так называемые "петлюровцы"
представляли из себя анархистски настроенные крестьянские отряды ситуативно
примыкавшие к армии "верховного атамана".
В результате Гражданской войны
Малая Русь оказалась разделенной между СССР (Надднепрянщина), Польшей (Галиция
и Волынь), Чехо-Словакией (Закарпатье) и Румынией (Буковина). Да иначе и быть
не могло. В розни России и Малороссии всегда была причина их слабости и
неминуемого политического и культурного упадка. Проповедь "украинского"
сепаратизма привела лишь к присоединению исконно русских территорий к Польше,
Румынии и Чехии.
В завершение рассмотрения
деятельности немецких родителей "украинской нации" стоит привести слова
командующего немецким Восточным Фронтом генерала Гофмана, который в своих
мемуарах, опубликованных в 1926 году, написал: "Украина
-
это дело моих рук, а вовсе не плод
сознательной деятельности русского народа".
Теперь настал черед рассказать о
польских родителях "титульной нации".
Когда в 1795 году (во времена
правления Екатерины II
Великой) почти все Западнорусские земли вернулись в состав России ("Отторженная
возвратих"), то с ними вернулась и та
часть потерянных еще в 13 веке Малорусских земель, которые поляки называли
"Украиной". С того времени название "украина" потеряло всякий смысл, так как
одновременно с ее возвращением, границы Российской Империи настолько
продвинулись на запад, юго-запад и юг, что географически "Украина"
(Поднепровье) стала скорее "серединой", нежели "краем". А, перестав быть
польской областью, Поднепровье перестало быть "украиной" не только с
географической, но и с политической точки зрения.
Впрочем, воссоединение русских
земель для малорусского населения по существу ничего не изменило - хотя в
административном отношении Малороссия стала принадлежать России, однако в
культурном отношении она всецело осталась под польским влиянием.
Несмотря на исчезновение
польского государства, поляки не прекратили борьбу. Причиной этому была
национальная гордость, вернее традиционный польский гонор. В течение 19 и 20
столетий они остались верны ягайлонской идее Великой Польши и старались любыми
способами восстановить Речь Посполиту в
границах 1772 года, которые охватывают территории "от моря до моря" то есть
Польшу, Литву и Малороссию. Польша от моря до моря является политическим
идеалом поляков вплоть до нынешних дней (вспомните, кто примчался
"урегулировать" политический кризис конца 2004 года на Украине?).
Во время восстаний 1830 и 1863
годов поляки даже пытались поднять малорусское население против России, но в
одном и в другом случаях их попытки потерпели полную неудачу. Успеха не имели
даже распространяемые поляками "золотые грамоты", население Малой Руси в 1863
году само принялось усмирять польских повстанцев.
Но, даже если бы поляки смогли
отвоевать у России Правобережье, то все равно Польша "от моря до моря" была бы
невозможна: на отвоеванных территориях опять бы началась
национально-освободительная борьба малороссов.
Трезвые польские политические
деятели уже после восстания в 1863 году учитывали это неблагоприятное для себя
обстоятельство. Увидев, что попытки впрячь малорусское население в ягайлонскую
колесницу провалились, они для достижения своей цели начали в дальнейшем
использовать недовольство малорусов царской политикой. Но о причинах этого
недовольства мы поговорим несколько позднее.
Кроме того, поляки начали
подгонять "теоретическую базу" под утверждение о том, что в границах поделенной
между соседями Польши никогда не было никаких русских. Для обоснования этого
положения и был привлечен ими на помощь географический термин, издавна
употреблявшийся как поляками так и русскими. Термин этот - "украйна"
(изначально с маленькой буквой в начале).
Поэтому-то поляки и стали
украинскими патриотами и начали изо всех сил строить "нэзалэжну" Украину. В
случае ее построения, эта антирусски настроенная "нэзалежна" Украина вынуждена
была бы постоянно плести интриги против России и звать на помощь всех своих
западных, а особенно польских и немецких "друзей".
За название "украинцы" поляки
ухватились после раздела Польши, так как для вооруженного возврата этих
территорий у них не было необходимых ресурсов. Именно тогда у поляков и
появилась тенденция отрицать русскость малорусов, живущих в пределах
упраздненной Польши, тогда они и ухватились за название "Украина", чтобы
повернуть мысль таким образом: раз страна называется Украиной,
то, значит, народ, ее населяющий, должен называться украинским.
Значительная часть польской знати
не примирилась с потерей русских земель, и некоторые из них начали сразу
же вести агитацию против "варварской,
реакционной России" и ее императрицы Екатерины II. Польским политическим деятелям в
первую очередь необходимо было доказать, что императрица Екатерина Великая -
захватчица, отнявшая у Польши нерусские земли, населенные чуждым России
народом.
Сложившаяся к этому времени
обстановка в Европе как нельзя больше благоприятствовала желанию польских
политических кругов. Дело в том, что к концу 18 века во Франции обосновался
революционный порядок, порожденный
Великой французской революцией. И вот в ненавидевшей монархическую
Россию революционной Франции в 1795 году появляется на французском языке работа
польского эмигранта графа Яна Потоцкого "FragmentshistoriquesetgeographiquessurlaScythie,
laSarmatieatlesslaves", в которой впервые
в истории утверждается, что на берегах Днепра живет не русский народ, а
украинский, правда, славянского происхождения.
Дальше - больше: очень скоро
другой польский граф Фаддей Чацкий в своей книге "OnaswiskuUcrainyipoczatkukosakow" предлагает новую
теорию: украинский народ вообще не имеет ничего общего со славянством;
его предки Ч кочевники из орды укров. Нечего и говорить о том, что никаких
исторических данных об этой орде никому предъявить он так не смог.
К слову сказать, этой теорией, но
уже вывернутой наизнанку, усиленно пользовались в Польше Пилсудского, чтобы
доказать монгольское происхождение русских. Этим хотели создать расовую
пропасть между великороссами и малороссами и установить ближайшую степень родства
между поляками и малороссами, к этому времени уже переделанными в не русских
"украинцев". И даже сейчас, несмотря на провал расовых теорий "о монгольском
происхождении великороссов" приводятся ссылки на некоторые из тех публикаций.
По мнению авторов, сторонников
расовой теории, монгольская кровь должна служить достаточно убедительным
доказательством "подлосьцi
походзеня" москалей, то есть низости их происхождения
Итак, в самом конце 18 века в
революционной Франции двумя польскими графами для борьбы с Россией был теоретически
создан нерусский "украинский народ".
Первым пропагандистом теории
графа Яна Потоцкого в России был его родной брат граф Северин Потоцкий. Но,
вопреки деятельности этого графа и его преемников, широкие слои населения
Малороссии, а также Новороссии узнали о своем "украинском" происхождении лишь
через сто лет, то есть после революции 1917 года, когда жители регионов были
переименованы революционерами из русских в "украинцы".
Вот когда на Малой Руси исчезли
русские и появились "украинцы" как особая национальность. Но на территории
Белой, Черной и Червонной Руси новых географических названий не появилось, да и
местные поляки продолжали называть тамошних жителей по-старому - русскими или
русинами.
Кстати о топонимах. Любопытный
читатель может на досуге ознакомиться с картой Закарпатской области. Это даст
богатую пищу для размышлений о верности теории "украинской нации". А ленивый -
подумать о том, какой народ в 9 веке основал город с таким
типично украинским названием -
Ужгород.
Еще раз напомню - впервые
в литературных источниках слово "украинцы" в качестве обозначения нации а не
жителей определенной местности появилось на французском языке в конце 18
века во Франции в сочинениях польского графа Яна Потоцкого. Но все-таки
он "выводил" украинцев из древних племен (полян, древлян, волынян и бужан),
перечисленных в "Повести временных лет". Но уже следующий "ученый", польский
граф Фаддей Чацкий накропал научный опус, в котором ничтоже сумняшеся
утверждал, что "украинцы" произошли от племени укров, особой орды
пришедшей на "Украину" из-за Волги в 7 веке. Дальше понятно: от укров - Украина,
от Украины - украинцы. Правда никаких научных доказательств, в
виде упоминаний об этих самых украх у других народов, граф не привел. А это уже
делает его "теорию" бредом сивой кобылы (с таким же успехом он мог бы
утверждать о том, что "украинцы" - потомки марсиан). Хотя для поляка
установление этимологии слова "Украина" не представляет абсолютно никакого
труда. Это есть не более чем "a verbo
polonico Kray".
Таким образом, согласно с
польскими "исследованиями" выходило, что в "украинцах" нет ничего русского и
что Екатерина II,
участвуя в разделах Польши, отобрала чужое.
Но даже если согласиться с
"украинскими" сепаратистами, что к западу от Днепра образовалась особая
"украинская народность", то все же остается совершенно непонятным, каким
образом население Волыни, Подолии, Червонной Руси в один день превратилось из
русских в "украинцы".
Родной брат польского графа Яна
Потоцкого, граф Северин Потоцкий, в первые годы 19 века был попечителем вновь
открытого Харьковского университета. Он привлек к преподаванию в нем нескольких
польских профессоров. Так в Харькове образовался польский ученый кружок. Так
идеи Яна Потоцкого и Фаддея Чацкого о нерусском происхождении "украинцев" были
занесены на Левобережье и Слобожанщину и нашли здесь значительное
распространение. Но самой благоприятной почвой для "наукового" обоснования
теории польских графов оказалась Галиция.
Скрытый политический смысл
псевдонаучных "теорий" польских графов полностью раскрылся лишь после второго
польского восстания в 1863 году.
Теории польских графов об
украинском происхождении нерусских малороссов были по достоинству оценены и
использованы немцами в связи с их планом Drang nach Osten, в котором
"украинский вопрос" должен был взорвать Россию изнутри.
Глубокую заинтересованность
практической деятельностью униатов, возглавляющих самостийное "украинское"
движение и задающих ему тон, проявил и Ватикан, который решил использовать их в
качестве проводников католичества на Руси.
Эту заинтересованность он
проявляет и поныне, доказательством чего был провокационный визит папы Иоанна
Павла II на Украину
летом 2001 года. Поляка, в мирской жизни носившего фамилию Войтыла.
Особо стоит упомянуть еще об
одном источнике, настоящей "Библии национально озабоченных" - "Истории Русов".
Это произведение стало для них настоящим "Священным Писанием", "шедевром
украинской историографии".
Сей "научный труд" скорее всего,
был создан в последней четверти 18 века, но широкое хождение в виде рукописи
получает в первой четверти 19 века, а в 1846 году был впервые отпечатан в
типографии Московского университета.
Автор "Истории Русов" доподлинно
неизвестен, но, судя по четкой идеологической направленности этого произведения
и времени его создания, им мог быть либо поляк, либо русофобствующий малоросс.
Некоторые исследователи полагают, что ее автором был выходец из семьи казачьих
старшин Григорий Полетика. В первом печатном издании в качестве автора был
указан его знакомый - архиепископ Белорусский Георгий Конисский.
Существует и другая версия,
согласно которой автором "Истории Русов" был переводчик Малороссийской
генеральной канцелярии в Глухове Семен Дивович, написавший ранее "Разговор
Великороссии с Малороссиею". В нем в стихотворной форме изложены те же идеи,
что и в "Истории Русов", но в более сжатом виде.
Распространившись в большом
количестве рукописных экземпляров "История Русов" была хорошо известна Пушкину,
Гоголю, Рылееву, Максимовичу. Сильное впечатление она произвела на будущих
украинизаторов малорусского народа - Н.Костомарова, П.Кулиша, Маркевича. Но
наибольшее влияние она оказала на Т.Шевченко, и в дальнейшем, пораженный
россказнями о золотом веке вольного казачества и подлых москалях, "украинский
гений" неустанно черпал из нее материал для своих литературных произведений.
Все причастные к созданию основ
идеологии украинства испытали на себе могучее влияние этого анонимного
пасквиля, состряпанного из курьезных и ничем не подтвержденных домыслов и
циничной фальсификации исторических фактов. В 19 веке мистификация под
названием "История Русов" становится источником "исторической правды", причем
не только для простых обывателей, но и для историков.
"История Русов" написана живым русским
языком по той простой причине, что украинский язык тогда еще не был изобретен
"украинизаторами" малороссов. В ней Вы не найдете ни
одного упоминания ни об "украинцах" ни
об "Украине", что постоянно заставляет толкователей сего труда совершать настоящие цирковые кульбиты для обьяснения сего
прискорбного факта.
Более того принципиально отвергает это название, усматривая в
его использовании слепое следование "бесстыдным и злобным Польским и
Литовским баснословцам", коими намеренно"выводится
на сцену из Древней Руси, или нынешней Малороссии, новая некая земля при
Днепре, названная ... Украиною".
Зато безвестный автор "Истории
Русов" как будто в пику будущим идеологам "украинства" повествует о "мужестве и
предприимчивости народа русского", "русских князьях", "воинстве русском",
"письменах и грамоте русской", "Русской Церкви", а после
воссоединения малороссов с великороссами - об "армии соединенной России"
Все эти безобразия, имеющие место
быть в "Библии национально свидомых", вызывают адовы муки в случае
необходимости приводить из первоисточника цитаты, которые приходится обильно
снабжать авторскими вставками, например: "(Русь - это Украина)", "Украина
(Русь)", "и русаки ваши(то есть украинцы)", "за кровь народа Русского
(т.е. украинского)". Толкователям приходится святотатствовать, объясняя все эти
несуразности "историческим невежеством" автора, не владевшего достаточными
историческими знаниями. И, вследствие этого полагавшего, что название "Украина"
присвоили Малороссии поляки.
Основными чертами "Истории Русов"
является изначальная обособленность малороссов от великороссов, раздельность их
государств, постоянная враждебность и агрессия со стороны последних и
счастливая жизнь малороссов в составе Речи Посполитой. Но главной чертой
является зоологическая ненависть ко всему русскому.
"История русов" не признает ни
единого русского государства 10 - 13 веков, ни населявшего эти территории
единого русского народа. Киевская Русь объявлена Русью малорусской, и ее скупое
описание (менее шести страниц) затеяно лишь в качестве доказательства древней
генеалогии украинских казаков, которые тогда именовались "казарами". Историю в
это время творили не великие русские князья Олег, Святослав, Владимир, а
казацкие атаманы Кошка, Подкова, Наливайко;
естественно, что политическим центром этих земель был не Киев, а
Запорожье. И в противовес Киевской Руси, описанию казачества автор посвятил три
сотни страниц.
В "Истории Русов" категорически
отвергается факт учреждения польскими королями казачества, как сословия и
утверждается, что Малороссия - искони казачья страна, а казаки не разрозненные
вооруженные банды, занимавшиеся в основном разбоем, грабежами и работорговлей,
а люди благородного дворянско-рыцарского сословия, ни в чем не уступавшие ни
польской шляхте, ни великорусским дворянам. "Казачье государство" - Малая Русь,
никогда и никем не было покорено, а только добровольно соединялось с другими,
как "равное с равными". Никакого захвата Малороссии Польшей и Литвой не было.
Уния 1386 года не является трагедией малороссов, и вообще весь период
польско-литовской оккупации описывается как идиллия сожительства равноправных
народов, среди которых малорусский народ был "яко из веков вольный, самобытный
и незавоеванный".
Напротив, воссоединение
Малороссии и Великороссии описывается в лишь черных красках, как трагедию
"украинского" народа. Это черный день истории, а Богдан Хмельницкий - изменник.
Объявив казачество и гетманов
солью земли, приписав им рыцарское и княжеское достоинство, утвердив за ними
право на угодья и на труд крестьян "по правам и рангам", автор видит в них
главных деятелей малороссийской истории. Нет таких добродетелей и высоких
качеств, которыми они не были бы украшены. Любовь, их к отчизне и готовность
жертвовать за нее своею кровью может сравниться с образцами древнеримского
патриотизма, по доблести же и воинскому искусству они не имеют себе равных в
мире. Победы их неисчислимы. Даже находясь в составе чужих войск, казаки играют
всегда первенствующую роль, а их предводители затмевают своим гением
союзнических полководцев.
Одна из центральных тем в
"Истории русов" - зверства москалей. При взятии Батурина Меньшиков якобы велел
перебить всех поголовно, вплоть до младенцев. Казаков он колесовал,
четвертовал, сажал на кол, "а дальше выдуманы новые роды мучения, самое
воображение в ужас приводящие". Казни подвергались все сочувствовавшие Мазепе.
Тела казненных Меньшиков бросал на съедение зверям и птицам а, покинув
сожженный Батурин, жег и разорял по пути все малороссийские селения, "обращая жилища
народные в пустыню". "Малороссия долго тогда еще курилась после пожиравшего ее
пламени". На читателей картина меньшиковских зверств производила сильное
впечатление.
"История Русов" совершенно
умалчивает о том известном факте, что перебежавшие обратно от шведов к Петру I
сторонники Мазепы, такие как Галаган и Данила
Апостол, не были ни казнены, ни лишены своих урядов, а Данила Апостол
впоследствии даже стал гетманом.
Петр даже дал согласие сохранить
жизнь и булаву самому Мазепе, после того, как тот пообещал вернуться обратно и
привести с собой короля Карла и его генералов.
В отличие от диких и кровожадных
русских, описание вторгшихся шведских войск должна вызвать у читателя умиление:
"Вступление шведов в Малороссию
нимало не похоже было на нашествие неприятельское, и ничего оно в себе
враждебного не имело, а проходили они селения обывательские и пашни их как
друзья и скромные путешественники, не касаясь ничьей собственности, и не
делали вовсе тех озорничеств, своевольств и всех родов бесчинств, каковы своими
войсками обыкновенно в деревнях делаются... Шведы, напротив, ничего у
обывателей не вымогали и насильно не брали, но где их находили, покупали у
них добровольным торгом за наличные деньги. Каждый швед выучен был говорить
по-русски к народу: "Не бойтесь! Мы ваши, а вы наши!"
Ожесточенную борьбу малороссов
против скромных шведских путешественников автор объясняет следующими причинами:
"Народ здешний уподоблялся ...
диким американцам или своенравным азиатцам. Он, выходя из засек своих и убежищ,
удивлялся кротости шведов, но за то, что они говорили между собою не
по-русски и ни мало не крестились, почитал их нехристями и неверными, а
увидевши их ядущих по пятницам молоко и мясо, счел и заключил безбожными
басурманами и убивал везде, где только малыми партиями и по одиночке найти
мог, а иногда забирал их в плен и представлял к Государю, за что давали ему
жалование, сначала деньгами по нескольку рублей, а напоследок по чарке горелки,
с приветствием: "Спасибо, хохленок!".
Проста и гениальна трактовка
автором "Истории Русов" потери украинцами своего былого русского имени: "прежде
были мы то, что теперь московцы: правительство, первенство и самое название
Руси от нас к ним перешли". И этот бред сивой кобылы приводят в качестве
аргумента адепты "древней украинской
нации", у которой подлые москали похитили имя! На этом пассаже основаны все
дальнейшие стенания "украинцев", отказавшихся от имени, языка и веры своих
предков. И при этом еще имеющих наглость обвинять во всем этом русских, ничего
подобного не совершивших.
В заключении можно сказать
следующее - хотя к исторической науке "История Русов" не имеет никакого
отношения, она действительно является шедевром "украинской"
историографии. Этот образчик воинствующего невежества впервые ясно выразил всю
сущность "самостийничества". "История Русов" сформировала все основные
постулаты украинской идеологии в окончательной и неизменной форме.
Прошедшие два столетия, несмотря на грандиозный размах теоретической
деятельности самостийников, ровным счетом ничего к ним не добавили. И в этом и
заключается непреходящее значение "Истории Русов" для "национально
озабоченных".
Теперь стоит процитировать
некоторые высказывания родителей "украинской нации":
Папа Урбан VII, 1596 год: "O mi rutheni, per voe Orientem convertendum
spero!" (О мои русины, через вас надеюсь возвратить восток!).
Митрополит Андрей Шептицкий:
"Украинцы являются только орудием
в руках Провидения, чтобы оторвать христианский Восток из клещей ереси, чтобы
водворить его в лоно Апостольского Престола и включить в европейское общество.
В наше время миссия соединения Востока с Западом является уже не только делом
Церкви. В настоящее время это является делом спасения европейской цивилизации и
культуры. Это задание, которое должно объединить всех людей доброй воли".
("Путями истории" том
ІІ, Нью-Йорк, стр.388)
Граф Фpанц Стадион, австрийский
губернатор Галиции, 1848 год:
"Вы можете рассчитывать на
поддержку правительства только в том случае, если захотите быть самостоятельным
народом и откажетесь от национального единства с народом вне государства,
именно в России, то есть если захотите быть рутенами, не русскими. Вам
не повредит, если примете новое название для того, чтобы отличаться от русских,
живущих за пределами Австрии. Хотя вы примете новое название, но все-таки
останетесь тем, чем вы были".
Польский генерал Людвиг
Мерославский (участник первого польского восстания 1830-31 гг. и глава второго
польского восстания 1863-64 гг.). Завещание, 1878 год:
"Бросим пожар и бомбы за Днепр и
Дон - в сердце России. Пускай он уничтожит ее, раздуем ненависть и ссоры в
русском народе. Русские будут рвать себя собственными когтями, а мы будем расти
и крепнуть".
Но лучше всех по этому поводу
выразился один из "теоретиков", галицкий ксендз Валериан Калинка (Калински):
"Между Польшей и Россией живет
народ ни польский, ни российский. Польша не воспользовалась в свое время
случаем, чтобы превратить его в народ польский вследствие слабого воздействия
на малороссов польской культуры. Если поляк во время своего господства и
своей силы не сумел привлечь к себе малоросса и превратить его в поляка,
то тем менее может он это сделать ныне, когда он сам слаб. Малоросс
теперь крепче прежнего вследствие своего демократизма и расслабления польской
стихии. Простой народ не сознает еще своей национальности, но он не
любит ляха, как своего господина, более богатого человека и исповедника иной,
римской веры.
Просвещенные малороссы
ненавидят ляха еще больше, чем простонародье, и в этом нерасположении
поддерживают простой народ.
Все малороссы подчинены
нравственному влиянию России, которая говорит похожим языком и исповедует ту же
веру... Исторический процесс, начавшийся при короле Казимире, подвинутый вперед
Ядвигою и заключившийся передвижением римского католицизма и западной
цивилизации на двести миль к Востоку, проигран уже поляками. Как же защитить
себя?
Создание "украинской
самостийности", которой малороссы медленно начинают проникаться, недостаточно,
чтобы предохранить их от неизбежного поглощения Россией. Если
противодействующая сила поляка хранится в его польской душе, то между душой
малоросса и душой москаля нет основного различия. Поэтому надо влить новую
душу в русина - вот в чем главная задача поляков.
Эта душа да будет от Запада.
Пусть малороссы своею душою соединятся с Западом и только внешним церковным
обрядом с Востоком. Тогда Россия отодвинется в свои узкие пределы
великорусского племени, между тем как на Днепре, Дону и Черном море возникнет
нечто другое. Тогда, быть может, малорусская Украина возвратится к братству
с Польшей против России.
А если бы это и не сбылось, и в
таком случае в тысячу раз лучше Малороссия самостоятельная, нежели Малороссия
российская. Если Грицъ не может быть моим, и в таком случае пусть будет ни
моим, ни твоим. Из этого проистекает для
поляков указание: не только не препятствовать национальному развитию
самостоятельной Украины, но, наоборот, всячески поддерживать украинский
сепаратизм и укреплять среди малорусов церковную унию с Римом".
(А.Tarnowski, ks
W.Kalinka, Krakow 1887, стр. 167 - 170)
Вот почему "украинцами" стали не
только все малороссы, но и вообще все жители юга России, с малороссами не
имеющие практически ничего общего.
Понятно, что при откровенном
великодушии русских государей и всего русского общества, переходящем в
преступное легкомыслие (о причинах которого речь пойдет позже), "теории" польских
графов об "украинском" происхождении якобы не русского населения у Днепра,
стали отбрасывать зловещие тени на воды этой великой реки.
Заканчивая рассмотрение
деятельности польских идеологов украинской "независимости" следует упомянуть
еще об одном факте.
После того, как буржуазная
Февральская революция 1917 года положила конец окончательно прогнившей русской
Монархии, Временное Правительство 16 марта
издало Воззвание к полякам, в котором оно заявило о том, что считает
создание независимой Польши, на территориях всех земель, населенных
преимущественно поляками, надежным залогом прочного мира в будущей обновленной
Европе.
В ответ на это Рада Стану
(Варшавский Государственный Совет) в своей декларации от 24 марта заявил
следующее: "Государственный Совет с удовольствием приветствует факт признания
новым Российским правительством принципа независимой Польши. Но одновременно
подчеркивает, что вековой спор польско-российский из-за обширных областей, в
течение веков принадлежавших Польше, еще не окончен.
Решение этого вопроса он не может
предоставить русскому Учредительному Собранию. Судьба этих земель должна
решиться в пользу государственных интересов Польши".
Этот этап знаменуется переходом
"родителей" украинской нации от
кабинетного теоретизирования к практическим шагам по ее созданию. Эта
деятельность заключалась в изобретении разговорного и литературного языков,
подбор для него литературных "памятников", написании "истории" древнего
украинского народа и насаждении поганско-христианской веры (униатства). Для
этого была использована вся мощь Австрийской Империи, которая не остановилась
даже перед физическим уничтожением сопротивлявшихся "украинизации"
русинов.
Галиция, ставшая в 1772 году
после раздела Речи Посполитой частью Австрийской Империи, реально оставалась
под властью поляков, которые сделали все возможное, чтобы вытравить из памяти
русинов любое упоминание о русском прошлом Галиции. Первым практическим
мероприятием стала попытка внедрения латинского алфавита.
В начале 19 столетия поляки
предпринимают решительную атаку на кириллицу. Главной их целью был полный
переход русинов Восточной Галиции на латиницу. В случае удачи со временем можно
было бы без труда доказать, что галицко-русский язык - всего лишь вариант
польского.
Однако следует отметить, что
первые попытки внедрить у славян латиницу связаны еще с немецко-австрийским
Drang nach Osten, то есть с интервенцией немцев на славянские земли. В качестве
примера можно привести фрагмент так называемых "Фризенгенских памятников" 10 -
11 века, найденных в 1803 году в Германии: "Glagolite po nas redka slovesa:
Boze, gospodi milostivi, otce boze, tebe ispovede ves moj grech, i svetomu
Krestu i svetej Marii..."
Впрочем, о переходе на латиницу
как общий язык для всех славян мечтали в начале 19 века и вполне прогрессивные
пропагандисты славянского единства.
В Австро-Венгрии давно оценили
политическое значение правописания у подчиненных и не подчиненных ей славян.
Считалось большим достижением добиться видоизменения хоть одной-двух букв и
сделать их непохожими на буквы русского алфавита. Для этого прибегали ко всем
видам воздействия, начиная с подкупа и кончая откровенным давлением.
В 40-х годах 19 века венский
дворцовый библиотекарь и филолог, словенец по национальности, Варфоломей
Копитар разрабатывает план языковой агрессии по отношению к русинам. Для этого
он предполагал внедрить в языковую практику фонетическую транскрипцию,
которая привела бы к индивидуальному написанию практически для каждой деревни в
Галиции. Кроме того, он собирался заменить кириллицу латиницей, о чем он еще в
1823 году написал в своем письме к чешскому филологу Йозефу Добровскому: "Мой
идеал для всех славян - латинские буквы, и для дополнения - несколько
славянских букв из кириллицы".
Та же самая мысль о внедрении
вместо традиционной орфографии фонетической транскрипции (т.е. как
слышится, так и пишется) возникает и у поляков. И уже в 70-х годах ряд книг и
журналов начинают печатать таким образом.
К началу 18 века полонизация в
Галиции зашла настолько далеко, что даже среди священнослужителей, которые
должны были быть не только носителями церковнослявянского (старославянского)
языка, но и самым образованным слоем галицких русинов, незнание
церковнославянского языка и кириллицы было просто поразительным. Лишь один из
ста мог читать и понимать то, что он читал при богослужении: "..яко cотный
иерей едва славенский разумеет язык, неведай что чтет в Божественной службе..."
Что же в таком случае можно было
говорить о простых русинах? По этому поводу можно привести слова из предисловия
к "Словарю славено-польскому", изданному во Львове в 1830 году: "Русин, желая выразить высокое
понятие и не зная, есть ли для него выражение в русском языке или нет, берет
для его обозначение слова латинские, немецкие или польские. Таким образом, не
ощущая нужды обучаться сложным русским фразам, он в конечном итоге лишается
возможности понимать их. Но, даже если бы и нашлись желающие выучиться русскому
языку, то для этого не оказалось бы ни словарей, ни грамматик соответствующих".
Автор этих слов Иосиф Левицкий, в
1834 году издает "Грамматику русского, или малороссийского, языка в Галиции".
Первую грамматику галицко-русского языка... На немецком языке!
В 1833 году во Львове появляется
сборник "Piesni polskie i ruskie ludu galicyjskiego" (Песни польские и русские
галицкого народа), составителем которого был "Вацлав из Олеська" (Вацлав
Залеский). В качестве алфавита он использовал не русский польский, что объяснил
следующей причиной: "Я положил себе за основу по возможности писать так, как
говорит народ, пусть даже при этом возникли бы грамматические ошибки. А то, что
я для этого использовал польские буквы, а не глаголичные или кирилличные, - так
каждый меня за это, очевидно, похвалит. Уверен, придет пора, когда все
славянские народы оставят те старые буквы, которые больше всего препятствуют
приобщению славянской литературы к общей массе литературы европейской". Но
истинной целью была все та же идея осчастливить русинов, приобщив к "великому
польскому языку и польской культуре". А, затем сделать из них "украинцев".
Другой "отец" (и в прямом и в
переносном смысле) "украинской нации" Иосиф Лозинский начале 30-х опубликовал
брошюру "O wprowadzeniu abecadla polskiego do pismiennictwa ruskiego" (Об
использовании алфавита польского для литературы русской). В ней он говорит об
"украинском" языке, который "не имеет собственной литературы, и до сих пор не
был письменным". Отсюда он делает вывод о том, что "украинский" язык "имеет
свободу выбрать себе такую азбуку, которая наиболее подходила бы для выражения
его звуков и была бы наиболее полезной для его развития. Такой считаю польское
абецадло (название польской азбуки). Употребляя кириллицу, мы, словно эгоисты,
замыкаемся в черепашьем панцире перед другими народами. Именно следуя за
системой письма живых языков, оживет и разовьется язык украинский, а в системе
мертвой кириллицы, он если и не умрет, то, по меньшей мере, ему будет очень
трудно выкарабкаться".
Но неблагодарные галицкие русины
не поняли искреннюю, "отеческую" заботу о них польского ксендза, и поднялись на
защиту своего правописания - "абецадло" становится у них практически бранным
словом. Бурные протесты на грани восстания русского населения Галиции вынудили
испуганное этим фактом австрийское правительство, и их польских клевретов
отказаться от своего плана ополячивания галицких русинов при помощи насаждения "абэцадла".
Впрочем, ксендз Иосиф Лозинский
только попытался реализовать идею, которую до него уже претворили в жизнь
Габсбурги, вырастив из сербов янычар-хорватов.
О пагубности для сербского народа
окатоличивания и "хорватизации" (под влиянием католического духовенства) можно
привести слова хорвата Игнатия Берлича, сказанные им в начале 19 века "И до
чего нас, в конце концов, доведет этот алфавит? Мы лишь испортим общепринятую
латинскую графику своими дополнениями к буквам, но так и не будем иметь
собственную азбуку. До каких пор мы будем скрывать нашу собственность? Разве у
нас нет нашей кириллицы?" Впрочем, он не мог предвидеть, что в 90-х годах 20
века сербы расплатятся кровью за "отеческую заботу" о них со стороны
предусмотрительных австрияк.
Игнатий Берлич был совершенно
прав. Тот, кто знаком с польским или чешским языком, наверняка, обратил
внимание на то, насколько сложно и тяжело передаются средствами латиницы
нетипичные для нее славянские шипящие звуки: "ж", "ч", "ш", "щ". Для этого они
используют диакритические знаки
("довески" к буквам c, e, l, z...), которыми переполнены их языки.
В отличие от латиницы кириллица
оказалась наиболее удобным алфавитом для передачи восточнославянской речи. Она
намного ближе к фонетическому строю славянских языков и в целом, несмотря на
большее количество букв, оказывается проще, нежели латиница с многочисленными
дополнениями.
До венгерской революции 1848 года
споры по поводу польских и австрийских языковых изысков велись еще при помощи
обычных дискуссий. Но после подавления революции наступает период реакции (1848
- 1859 гг.). Он связан с именем польского графа Агенора Голуховского, который
более четверти века был галицким губернатором. Это период еще называют "тисни
рокы" (тесные времена) или "голуховщина".
Самым активным помощником
Голухова был инспектор учебных заведений всей Галиции - "украинец" Евсебий
Черкавский (в прошлом - бывший учитель). Серьезные гонения на галицко-русский
язык начались после его письма от 27 апреля 1859 года, адресованного венскому
обер-полицмейстеру барону Кемпену. В этом письме он утверждал о том, что
"польский язык, который по своему развитию стоит на уровне европейских языков и
имеет богатую литературу почти во всех отраслях человеческого знания, служит
объединяющим языком для всей интеллигенции края". А "украинский" язык "не имеет
ни грамматических правил, ни, тем более, литературной обработки". И галицкие
крестьяне "кто по невежеству, а кто в нечистых намерениях сочли возможным
вместо того, чтобы пестовать и развивать родной язык, берут нечто готовое,
пусть и чужое". Но самым кошмарным в создавшейся ситуации было то, что этим
"чужим" был даже не церковнославянский: "Все что пишется или печатается
по-украински в Галиции, - приобретает сейчас окраску великорусского языка,
причем перенимается также русское гражданское письмо".
Эти события будущий классик
украинской литературы Иван Франко назвал "гэнэральным оскаржэнням руськойи
народности" (генеральным опротестованием русской народности)".
Напомню, что эти события начались
после прохода через Галицию и Закарпатье стотысячной русской армии фельдмаршала
И.Паскевича, которая пришла по просьбе австрийского правительства для помощи в
подавлении венгерского восстания, а ее появление вызвало быстрое возрождение
русского самосознания галицких и закарпатских русинов.
Россия и все русское уверенно
входило в жизнь и быт галицких русинов. Интеллигенция начала с энтузиазмом
учиться говорить на русском литературном языке. Русские книги и газеты,
несмотря на запреты, с трудом, но провозили через границу. Галицкие журналы
хвалили Петра Конашевича-Сагайдачного за его борьбу против Унии, с уважением
отзывались о православии русского народа. В воссоединении с Россией русские
галичане видели свое будущее, а про Россию писали не иначе как "мать-Россия".
Симпатии русинов к России еще
более усилились в 1854 году, в первые дни Крымской войны, когда "благодарное"
австрийское правительство объявило мобилизацию против России. Галицкие русины
стали всерьез полагать, что Россия присоединит к себе если и не всю Галицию,
то, как минимум, ее восточную часть.
И если для поляков это еще могло
сойти за простое непотребство, то для трещавшей по всем швам лоскутной
Австрийской Империи, это было смерти подобно. Австрийское правительство в лице
Агенора Голухова начало предпринимать практические меры. Которые нашли полную
поддержку Ватикана, все время стремившегося вернуть "православных язычников" в
лоно правильной - католической церкви.
Для этой цели Австрийские власти
создают на оккупированных ими землях Западной Руси базу "самостийного украинства",
названную его апологетами "украинским Пьемонтом". "Украинизаторы" дали это
название с умыслом, пытаясь сделать из Галиции аналог независимого Сардинского
королевства, сыгравшего ключевую роль в объединении Италии. Галиция должна была
стать Пьемонтом всех "украинских земель"... вплоть до Урала!!!
Национальная доктрина
"украинского Пьемонта" проста - быть украинцем, значит быть враждебно
настроенным ко всему русскому: "Если у нас идет речь об Украине, то мы должны
оперировать одним словом - ненависть к ее врагам... Возрождение Украины -
синоним ненависти к своей жене московке, к своим детям кацапчатам, к своим
братьям и сестрам кацапам. Любить Украину значит пожертвовать кацапской
родней".
Антирусская пропаганда началась в
60-х годах 19 века бежавшими из России в Галицию (после неудачного для них
польского восстания) сыновьями польских помещиков, которые начали пропаганду в
Львовском университете. Но успеха она не имела - даже "национально
сознательные" пропагандисты избегали слова "Украина" и "украинец", употребляя
вместо них слова "русин" и "русский" (которое, впрочем, писали с одной буквой
"с"), то
заменяли его словом
"руський". Но действительно эффективные мероприятия по выращиванию "украинцев"
начались лишь спустя два десятилетия.
В 1855 году (через год после
начала Крымской войны) губернатор Галиции Агенор Голуховский начинает гонения
против авторитетнейшего жителя Галиции, профессора Львовского университета,
отца Якова Головацкого, преподававшего язык и литературу. Яков Головацкий был
обвинен в пропаганде русофильства, и особенно во введении в обиход русских
оборотов речи.
Одновременно стали поступать
сведения, что то же самое делают сельские священники, а эти настроения очень
поддерживает галицкая молодежь. О создавшемся положении, которое "ведет
понемногу до полной ассимиляции местного наречия русским языком", и было в 1859
году доложено в Вену инспектором учебных заведений всей Галиции - Евсебием
Черкавским.
Министр просвещения Австрии граф
Лео Тун признает факты "опасными для интересов государства".
В качестве противодействия
русификации Черкавский выдвигает идею полонизацию. "Среди славянских народов
лишь польский элемент является до сих пор единственным бастионом против
панславизма, потому сам собой напрашивается вывод, что этот элемент необходимо
использовать в Галиции".
Не прошло и месяца после доноса
Черкавского, как в Вене на немецком языке появилась брошюра чешского филолога
Йожефа Иречека "Uber den Vorschlag das Rutenische mit lateinischen
Schriftzeichen zu schreiben" ("О предложении русинам писать латинскими
буквами"), отпечатанная в правительственной типографии. На титульной
странице красовались слова: "По поручению императорско-королевского
министерства культов и просвещения". Это означало, что языковыми вопросами
занялось австрийское правительство
Иречек предельно ясно изложил
цель реформы правописания: "Здоровое развитие украинской литературы найдет в
употреблении латинского письма самую крепкую опору. Пока русины пишут и
печатают кириллицей, у них будет проявляться склонность к церковнославянщине и
тем самым к российщине, а потому само существование украинской литературы
станет под вопрос. Церковнославянское и русское влияние настолько велики, что
грозят совсем вытеснить местный язык и местную литературу". И далее: "Кроме
отторжения от российщины, переход на латиницу помог бы впоследствии галицким
украинцам в изучении польского и немецкого языков, без которых им все равно
не жить".
После такого идеологического
обоснования, прозвучавшего, из уст авторитетного и внешне непредвзятого
чешского филолога Голуховский выдвинул свой план:
Убрать с кафедры Львовского университета Якова
Головацкого и заменить его известным полонизатором Зигмундом Савчинским.
Ввести латинский алфавит вместо кирилличного письма
как важное орудие против русификации.
Изучение украинского языка оставить лишь в высших
гимназиях (в низших обучать детей по-польски).
Отменить юлианский календарь.
И.Франко назвал этот план
"бесценным документом традиционной польской политики, направленной против
России, и обозначает те же самые основы и те же самые методы борьбы с русским
элементом, которые были присущи Польше во времена ее многовекового господства,
и от которых она до сих пор не избавилась".
Из этих пунктов граф Лео Тун
поддержал первые два. Яков Головацкий был смещен с кафедры и был вынужден
эмигрировать в Россию, где и умер. Епископы Литвинович (Львов) и Яхимович
(Перемышль) получили строгие выговоры за употребления русских и
церковнославянских слов и фраз.
"Латинизаторы" Тун, Иречек,
Голуховский и Черкавский разошлись только во мнении на предмет того, как следовало вводить
латинский алфавит - то ли на основе транскрипции (латинскими буквами обозначать
звуки украинской речи - так считали поляки), то ли на основе транслитерации
(знаками латиницы просто заменить кирилличные буквы - на этом настаивали
австрийцы). При этом граф Тун лицемерно проявлял беспокойство, чтобы
"украинцы", не дай Бог, не подумали, будто их язык просто заменяется польским.
И в самом деле, что могло быть более унизительным: собрались австрияк, чех и
поляк, и провели диспут о том, на каком языке говорить и какими буквами писать
"украинцам". При этом самих "украинцев" никто и спрашивать не собирался, они
были должны просто терпеливо дожидаться своей участи.
Уже летом Иречек собирался
приехать во Львов и возглавить "азбучную" комиссию, а с октября 1859 года
"украинские" дети в Галиции должны были начать обучение по чешским букварям.
Но размах народных выступлений
против реформы несказанно поразил поляков. Эти события 1859 года вошли в
историю Галиции как "азбучная война". Население Галиции протестует против
нового названия жителей и нового правописания: собираются стихийные собрания,
появляются статьи в печати, сочиняются петиции и отправляются депутации.
Поначалу австрийское правительство отнекивается, ссылаясь на решение "народных
представителей" в Сейме, и продолжает направлять в русские села "национально
свидомых" учителей, увольняя прежних недостаточно сознательных. Но ситуация
продолжает накаляться и грозит выйти из-под контроля. Испуганная австрийская
власть отступает - слишком свежи еще воспоминания о венгерском восстании.
Однако от затеи с выращиванием "украинской нации" не отказывается.
На вооружение принимается идея
поляков о введении для русинов так называемого "фонетического правописания",
смысл которого прост - как слышится, так и пишется. Это правописание обычно
используется либо в научно - исследовательской работе, либо в преподавании
языков, но ни один народ в Европе не заменял им своего исторически сложившегося
алфавита.
Кажущаяся простота и логичность
такого правописания обманчивы, так как при наличии диалектов отсутствие общего
(этимологического) правописания становится фактором распада любой нации на
отдельные субъединицы. Кроме того, нарушается историческая преемственность
одного и того же языка, вследствие его исторического развития. И, в конечном
счете, правописание, основанное на фонетическом принципе, неминуемо становится
этимологическим. А попытка внедрения фонетического правописания в историческом плане
оканчивается провалом.
Кроме того, этимологическое
правописание является объединяющим фактором для сильно дифференцированных в
языковом отношении наций, крайним случаем которых является Китай, где иногда
даже жители соседних деревень не понимают устной речи соседей и единственным
средством общения является единое правописание.
Но австрийскую власть
интересовало не удобство и целесообразность фонетического правописания, а
именно разрушение языковой связи оккупированных русских территорий с Россией. Фонетическая
реформа украинского правописания преследовала исключительно политические цели.
К концу 19 века в Галиции, уже
начавшей называться Галичиной и "Украинским Пьемонтом", вылупилось достаточное
количество "птенцов гнезда Голуховского", которые целью своей жизни поставили
"возрождение великой украинской нации". И эти "птенцы" с воодушевлением
восприняли идею фонетического правописания.
В 1892 году "Науковое
Общество имени Шевченко" и галицкое Педагогическое общество подали в
австрийское министерство народного просвещения проект о введении фонетического
правописания в печатных изданиях, в учебниках народных школ и в средних учебных
заведениях.
Идею поддерживает и русофобская
Народовская (объединявшаяся вокруг журнала "Народ") партия во главе с ее видными
деятелями, известными полонизаторами Ф.Гартнером и С.Смаль-Стоцким. Мотивировка их ходатайства была предельно
проста: "Галиции и лучше, и безопаснее не пользоваться тем самым
правописанием, какое принято в России".
Впрочем "правопыс" (правописание)
не был целью "наукового товарыства" и "народовцев". Их целью было создание
"украинского языка", как основы "украинской" то есть не русской нации.
Возмущенные русины в Галиции и
Буковине собирают более 50 тысяч подписей против реформы, но на этот раз сделать
уже ничего не могут.
В 1893 году австрийский
парламент официально утвердил фонетическое письмо для "украинского языка".
Далее методика была проста: при
помощи полицейских мер во всех учебных заведениях стали насаждать "кулишовку"
(украинское правописание), отбирать книжки, написанные на литературном русском
языке, закрывать литературные общества и увольнять всех несогласных с этим
нововведением преподавателей. "Фонетика" используется для официального
делопроизводства, выпуска периодических изданий, печатания книг. Маховик
украинизации русинов начал набирать обороты. Это подтверждают и более поздние
откровения министра просвещения и вероисповеданий петлюровской Директории
митрополита Иллариона, сказавшего, что успех введения "фонетики" был обусловлен
только тем, что "цэй правопыс здобув соби урядовэ затвэрдження" (это
правописание получило правительственную поддержку).
По воспоминаниям самого И.Франко,
возмущенные галицкие читатели возвращали подписанную прессу со следующими
сопроводительными записками "Не смийте мени присылати такой огидной
макулатуры", "Возвращается обратным шагом к умалишенным"...
Но украинизаторы не остановились
только на "фонетике". В отличие от австрияк, считавших серьезным достижением
изменение даже одной буквы, они предприняли более радикальные меры. Из алфавита
они выбросили буквы "Ы", "Э", "Ъ", "ђ -
ять" и добавили "Ї", "Є" и "Ґ". Кроме того, они заменили
написание некоторых звуков: "Ы" на "И", "И" на "І", "Е" на "Є", "Э" на "Е",
"Ъ" в средине слова на "Т"; несколько особняком стоит буква "Ґ"
обозначающая произносимый несколько иначе звук "г" (примерно так, как если бы
после него стоял твердый знак) в менее чем пяти сотнях "украинских" слов и
буква "Ї", звучание которой
можно приблизительно передать сочетанием "йи". (После отмены в русском
правописании буквы "ять" (ђ) и отмены в
конце слов "эров" (Ъ) отличия между русским и украинским алфавитом несколько
уменьшились.)
Но почивать на лаврах "после
трудов праведных" "национально свидомым" не пришлось. Даже в таком сильно
изуродованном виде письменный язык не разъединял окончательно две части
русского народа. "Филологи" начинают лихорадочно выбрасывать из украинского
новояза слова, хоть немного напоминающие русские и насаждать слова,
заимствованные из польского и немецкого языка. А когда и этого оказывалось
недостаточно по причине одинакового произношения - придумывать новые. Этот зуд
словотворчества с новой силой возобновился в нынешнее время. Но, как и ранее,
продуктивность его весьма мала, а вернее - вообще никакая. Насколько мне известно,
в настоящее время в современном "литературном украинском языке" в употреблении
только одно, истинно украинское слово - "лэтовыще" (аэродром), которого нет ни
в русском, ни в польском языках. Другие образчики украинского "новояза",
несмотря на все потуги "национально озабоченных" распространения не получили. В
качестве примера можно привести "жывнык" (биолог), "ризальнык" (хирург),
"заразлывэць" (врач-инфекционист) или совсем уже неприлично звучащее
"выпэрдова" (выхлопная) труба.
Эта деятельность наглядно
подтверждает малорусскую пословицу "нэхай гиршэ, абы иншэ" (пусть хуже, лишь бы
иначе). И в точности повторяет попытки польских отцов-основателей "украинской
нации", которые вначале попытались убедить русинов, в том, что они - восточные
поляки; а когда это не удалось - убедить их, что они не русские "украинцы".
Дополнительные проблемы
украинизаторам добавило то обстоятельство, что в качестве основы "украинского
языка" науковци использовали простонародную разговорную речь, почти
исключительно сельскую, которая приспособлена лишь для описания крестьянского
быта.
Примерно в это же время начинают
свои литературные опыты Котляревский, Квитка-Основьяненко, Гулак-Артемовский,
Марко Вовчок, которые впрочем не оставили заметного следа в деле создания
"ридной мовы" (родной речи).
Но были и другие литературные
эксперименты, проводимые "серьезными науковцами". В качестве примера можно
привести объемистое "творение" Кулиша. В отличие от "Энеиды" Котляревского,
которая написана как литературный курьез и не на что более не претендовавшая,
перевод Библии на "мову", осуществленный Кулишом в начале 70-х годов 19 века и
претендовавший на научность, произвел настоящий фурор в обществе. А его автора
сделал посмешищем. Чего стоит только одна фраза: "Хай дуфае Сруль на Пана...",
что есть переводом на "украинский язык" фразы "Да уповает Израиль на
Господа..."
Да, чего только не сделаешь ради
родной нации...
Но были и другие предложения.
Костомаров и Драгоманов требуют предоставить язык и литературу самим себе:
найдутся писатели и читатели на "мове" - она сама завоюет себе место. Но
никакая регламентация и давление извне недопустимы. Драгоманов часто говорил,
что "пока украинская литература будет представлена бездарными Конисскими или
Левицкими, она неспособна будет вырвать из рук малороссийского читателя не
только Тургенева и Достоевского, но даже Боборыкина и Михайлова". Культурное
отмежевание от России как самоцель представлялось ему варварством.
Однако уже вначале 90-х годов
появляются "национально свидоми" публицисты типа Вартового, который, обозвав
русскую литературу "шматом гнилой ковбасы", требовал полной изоляции Украины
от русской культуры. Всех, считавших Пушкина, Гоголя, Достоевского "своими"
писателями, он объявил врагами: "Каждый, кто принесет хоть чуточку омоскаления
в наш народ (словом из уст или книжкой), наносит ему вред, так как отвращает от
национальной почвы". То же самое, только гладко и благовоспитанно, выразил
М.Грушевский в провозглашенном им лозунге "полноты украинской культуры", что
означало политику культурной автаркии и наступление литературной эры,
представленной конисскими, левицкими и вартовыми. Писать "по-украински" с тех
пор означало не просто заниматься творчеством, а выполнять национальную
миссию.
В конце 80-х годов галицкая
"наука" возвестила о существовании "многовековой украинской литературы".
Появился двухтомный труд, посвященный этому предмету. Его автором был Омеляц
Огоновский - один из самых активных функционеров "Наукового товарыства имени
Шевченка" (да, того самого, что было инициатором введения "фонетики" в школьное
образование). Огоновский может считаться
создателем схемы истории украинской литературы. Ею до сих пор
руководствуются самостийнические литературоведы, по ней строятся курсы,
учебники, хрестоматии.
Затруднение Огоновского, как и
всех прочих ученых его типа, заключается в полном разрыве между новой
украинской литературой и литературой киевских времен, объявленной
самостийниками, тоже украинской. Эти две разные письменности ни по духу, ни по
мотивам, ни по традициям ничего общего между собой не имеют.
Объединить их, установить между
ними преемственность, провести какую-нибудь нить от "Слова о полку Игореве" к
Квитке-Основьяненко и Марко Вовчку или от игумена Даниила и Кирилла Туровского
к Т.Шевченко - совершенно невозможно. В то же время нельзя не заметить прямую
связь между письменностью киевского государства и позднейшей, общерусской
литературой. Как уладить эти две крупные неприятности? Отказаться совсем от
древнекиевского литературного наследства и окончательно отдать его москалям - значит
отказаться от пышной родословной, от Владимира, Ярослава и Мономаха. И
остаться с одними Подковами, Кошками и Наливайками.
Но и принять киевское наследство
и превознести его - тоже опасно. Тогда непременно возник бы вопрос - откуда
взялся украинский литературный язык 19 века и почему он находится в таком
противоречии с эволюцией древнего языка? Огоновский разрешил эти трудности
таким образом: от древнего наследия не отказался, признал киевскую литературу
"украинской", но объявил ее неполноценной, мертвой и ненародной. И потому
украинскому народу бесполезной. Он так и говорит: "письменная литература не
была народною, потому что развитию ее препятствовали три элемента: во-первых,
церковнославянская византийщина, затем польская культура со средневековой
схоластической наукой и, наконец, образовательное иго московского царства". Не
оживляясь той живою речью, которою говорила вся Русь, древняя литература, по
его словам, не выражала духовной сущности народа.
Душа народа будто бы жила в одной
только устной словесности. Книжники писали "Сборники", "Слова", "Послания" и
иные вещи князьям, иерархам и панам на потеху, а неграмотный люд пел себе
колядки, песни и думы, слагал былины и рассказывал сказки. Совершенно ясно, под
народом здесь разумеется лишь простонародье, крестьяне. Такое "мужиковство"
вызвано не симпатиями к простому народу, а исключительно необходимостью
оправдать возведение простонародной "мовы" в ранг литературного языка. Что он и
подтверждает: "письменная литература снова сделалась душою народной жизни
только в новейшем периоде, когда писатели стали действительно пользоваться
языком и мировоззрением народа".
Оказалось, что девять столетий
южно-русская письменность шла ложным путем и только с появлением Котляревского
вступила на истинную дорогу.
Невозможно предположить, чтобы
Огоновский не знал элементарной научной истины об отличии всех мировых
литературных языков от языков разговорных, и о значительном различии между
ними. Следовательно, все эти "науковые" доказательства преследовали совершенно
другую цель - подмену одного понятия другим для обоснования тезиса о
самостоятельной украинской литературе.
Кроме того, Огоновский первый
применил оригинальный в своей простоте метод для составления памятников
украинской письменности, который поразил даже его доброжелателей: он попросту
начал перебирать произведения древней словесности и изымать оттуда все
"украинское". Критерием чего служил преимущественно географический признак -
место написания произведения.
Отделив "украинскую" часть литературы
от "москальской", Огоновский принимается за прямо противоположное дело, как
только доходит до 19 века с его чисто уже "народной" литературой. Теперь нужно
доказать, что галицкая и украинская литературы, возникшие и развивающиеся
независимо одна от другой, являются одной и той же. И опять, как в первом
случае, выступает механический метод, но на этот раз не разделения, а
объединения. Собрав в кучу всех украинских и галицких писателей, Огоновский
располагает их в хронологическом порядке, так что после какого-нибудь Шашкевича
и Устиновича идет Метлинский, Шевченко, Афанасьев, Чужбинский, Климкович...
Науковый метод Огоновского имел
большой успех и был перенесен на изучение всех других отраслей украинской
культуры. Начались поиски сколько-нибудь выдающихся живописцев, граверов,
музыкантов среди поляков, немцев или русских малороссийского происхождения.
Всех их, даже тех, кто родились и выросли в Вене, Кракове или Москве, заносили
в реестр деятелей украинской культуры. Делалось это на том основании, что:
"други народы видбылы, видпэрлы, пэрэкуплювалы, пэрэмовлялы, а то по их смэрти
кралы украинськых велыкых людэй для збагачэння своеи культуры". И теперь этих
"видбытых" и "видпэртых" стали возвращать в украинское лоно.
Здесь следует немного упомянуть
еще об одном "деятеле", который также внес весомый вклад в изобретение не
только "украинского языка", но и "украинской истории". Я имею в виду
"отца-основателя" украинской нации, М.Грушевского, родившегося в 1866 году
польском городе Холм (ныне Хелм). И, по просьбе австрийского правительства,
возглавившего в 1894 году "украинский Пьемонт". На австрийские деньги он со
своими львовскими единомышленниками доводит до конца, начатое ранее поляками,
изобретение "украинского языка". В связи с этим стоит упомянуть об одном из его
филологических "открытий": утверждению, что украинский язык является не только прямым
потомком прародителя всех европейских языков - санскрита, но и наиболее на него похож! Что вызвало ехидную
реплику со стороны его учителя Ивана
Левицкого (более известного под псевдонимом Нечуй-Левицкий): "не иначе как на
этом самом санскрите Грушевский и пишет". Патриарх малорусской литературы имел
в виду украинский новояз, на котором была написана М.Грушевским десятитомная
"История Украины-Руси". Этот корявый русско-польский суржик Нечуй-Левицкий
метко окрестил "страшною мовою" (жуткой речью).
Злопамятный Грушевский не забыл
этих слов и впоследствии отомстил своему учителю, не оказав ему никакой помощи,
когда в апреле 1918 года Нечуй-Левицкий умирал в полной нищете в одной из
киевских богаделен - Дехтяревском доме престарелых. В это время австрийский
подданный Грушевский председательствовал в Центральной Раде... Что
может лучше охарактеризовать моральные качества одного из патриотов
"нэзалэжнойи Украйины". А ведь Грушевский был лично обязан Ивану Семеновичу. В
свое время именно Нечуй-Левицкий взял под свое покровительство тогда еще никому
не известного гимназиста, стал его наставником в литературных занятиях,
рекомендовал к печати первые произведения будущего главы Украинской Дэржавы...
"Филологическая" деятельность
Грушевского не ограничилась одной только Галицией. Воспользовавшись некоторой
либерализацией порядков после революции
1905 года, которая привела к отмене запрета на издание украиноязычной
прессы, Грушевский появляется в Киеве, где самым активным образом начинает
пропагандировать фонетическое правописание (хотя и в несколько видоизмененном
варианте). С этой же целью его единомышленники начинают выпускать периодическую
прессу и издавать книги на украинском языке. Вот как описывал внедрение
"фонетики" сподвижник Грушевского, "филолог" Агафангел Крымский: "И от настав 1905 рик у Росийський империйи
и дав пидданцям волю друку, а украйинцям - волю друкувати своею мовою и тою
орфографиею, яка йим до мысли... Вси украйинци раптом тоди одкынулы ненавыдну
"ярижку" и зачалы пысаты справжним украйинськым правопысом, якый видповидав
духови нашойи мовы".
"Ярыжкой" ли
"ерыжкой" украинизаторы презрительно именовали консервативное русское
правописание - по названию букв старого алфавита "ер" (Ъ), писавшийся после
твердых гласных в конце слов и "еры" (Ы).
Но это были только розовые мечты
об изменении правописания. На практике стало ясно, что создать язык на бумаге
легче, чем заставить им пользоваться обычных людей. Такая "ридна мова" с
огромным количеством польских, немецких и выдуманных слов еще могла кое-как
существовать в Галиции, где русины жили бок о бок с поляками и немцами. В
Малороссии галицкую "мову" восприняли как абракадабру. Печатавшиеся на ней
книги и прессу местные жители просто не могли читать. В начале 1906 года почти
в каждом большом городе Украины начали выходить под разными названиями газеты
на "мове". К сожалению, большинство этих попыток заканчивались полным
разочарованием издателей, и издание, уже через несколько номеров (а то и сразу
после первого) приказывало долго жить.
Малороссы, как прежде и русины,
также встретили попытку обучения их "родному языку" с недопониманием. Например,
один из подписчиков журнала "Засiв" писал: "Змiнить мерзенний правопис, бо вiн
страшенно мiшає поширюванню нашої книжки в народ, в село... Буква "ы" есть буква
свята i нiчого її змiнювати на "и" - це ж безтолковщина, медвежья услуга нашему
народу".
Самостийников "не понял" и
классик малорусской литературы, украинофил Нечуй-Левицкий, который, как и
Грушевский, считал необходимым в противовес русскому языку развивать
самостоятельный малорусский (украинский) язык. Но Нечуй-Левицкий был уверен в
том, что язык нужно создавать, опираясь на сельские говоры Центральной и Восточной
Украины (полтавско-нежинский вариант). Грушевский же пытался внедрять в обиход
сильно ополяченый галицкий диалект, малопонятный в центральных и восточных
областях. В свою очередь центрально- и восточноукраинские говоры он считал
результатом насильственной русификации и поэтому недостойными в качестве основы
украинского литературного языка. Поэтому при издании в Галиции сочинений
украинских писателей из России (Коцюбинского, Кулиша, Нечуя-Левицкого) народные
слова беспощадно выбрасывались, если такие же (или похожие) слова употреблялись
в русской речи. Выброшенное заменялось заимствованиями из польского, немецкого,
других языков, а то и просто выдуманными словами. Таким образом, галицкие
украинофилы создавали "самостоятельный украинский язык". Этим же начал
заниматься и Грушевский после прибытия в Киев.
В 1912 году уже пожилой
Нечуй-Левицкий (которому шел тогда 76-й год) публикует свою брошюру "Кривэ
дзеркало украйинськойи мовы" (Кривое зеркало украинского языка), в которой
резко критикует реформу правописания в частности и насаждавшиеся Грушевским
галицко-польские нормы языка вообще. Нечуй-Левицкий писал: "С такой амуницией в
украинских журналах и книгах украинская литература далеко вперед не убежит, ибо
весь этот галицкий и польский груз обломит нашу телегу. На мой взгляд, этот
груз - просто мусор, засоряющий наш язык. Галицкая орфография смешна,
диковинна и не покоится на каких-либо научных основаниях"... "И эту
глупость премудрую, эти ребусы зовут фонетическим правописанием"... "С тучей
точек над словами..." (обилие "i" и "ї" в украинских текстах у читателей
вызывали ассоциации со стеклами, засиженными мухами). Но особенно
Нечуй-Левицкий протестовал против того, чтобы на таком "языке" переиздавали его
труды.
Он протестовал против
искусственного ополячивания малорусской
речи, замены народных слов иноязычными. Так, вместо народного слова
"держать", указывал Нечуй-Левицкий, вводят слово "трыматы", вместо народного
"ждать" - слово "чэкаты", вместо "предложили" - "пропонувалы", вместо "ярко" -
"яскраво", вместо "обида" - "образа", вместо "война" - "вийна"; известное еще
из языка киевских средневековых ученых слово "учебник" Грушевский сотоварищи
заменили на "пидручнык", "ученик" - на "учэнь"...
Ехидно отозвался Нечуй-Левицкий
по поводу замены написания "на углу" словосочетанием "на розі": "и вышло так,
что какие-то дома и улицы были с рогами, чего нигде на Украине я еще не
видел"...
Польским влиянием Нечуй-Левицкий
объяснял и введение форм "для народу", "бэз закону", "з потоку", "такого
факту", в отличие от общеупотребимых "для народа", "без закона", "с потока",
"такого факта". Крайне возмущала его и "правопыс" с введением апострофа и буквы
"Ї". "Крестьяне только глаза
таращат и все меня спрашивают, зачем телепаются над словами эти хвостики", -
возмущался он.
Сам не чуждый "словесного
изобретательства", Нечуй-Левицкий считал поспешность вредной, так как слишком
большого количества нововведений народ "не переварит". Он понимал, что в основе
этого "творчества" лежит желание сделать литературный язык как можно менее
похожий на русский: "Получилось что-то, и правда уж слишком далекое от
русского, но вместе с тем оно вышло настолько же далеким от украинского".
Классик украинской литературы
настаивал на том, что украинский литературный язык нельзя основать на "переходном
к польскому" галицком говоре, к которому добавляют еще "тьму чисто польских
слов": аркуш, брыдкый, брудный,
вабыты, выбух, выконання, вич-на-вич, влада, гасло, еднисть, здолаты,
злочыннисть, знэнацька, крок, лышывся, мэшкае, мусыть, нэдосконалисть, остаточно,
оточэння, отрыматы, пэрэдплата, пэрэконання, пэрэшкоджаты, помэшкання, поступ,
потвора, прагнуты, рахунок, розмайитый, розпач, рух, свидоцтво, скарга,
спивробитнык, спивчуття, старанно, улюблэный, уныкаты, цилком, шалэний...
Указав на множество таких
заимствований, Иван Нечуй-Левицкий констатировал: это не украинский, а
псевдоукраинский язык, "чертовщина под якобы украинским соусом".
Следует еще раз подчеркнуть -
Нечуй-Левицкий был убежденным украинофилом. Не меньше Грушевского и его
соратников хотел он вытеснить с Украины русский язык. Но, все же вынужден был
признать: "этот язык все же ближе и понятнее народу, чем навязываемая из
австрийской Галиции "тарабарщина".
Разоблачения патриарха
малорусской литературы Нечуя-Левицкого вызвали панику у "национально
озабоченных". На него нельзя было навесить ярлык "великорусского шовиниста" или
замолчать его выступление. Грушевский попытался оправдываться. Он признал, что
пропагандируемый им язык действительно многим непонятен, "много в нем такого,
что было применено или составлено на скорую руку и ждет, чтобы заменили его
оборотом лучшим". Но игнорировать этот "созданный тяжкими трудами" язык,
"отбросить его, спуститься вновь на дно и пробовать, независимо от этого
"галицкого" языка, создавать новый культурный язык из народных украинских
говоров приднепровских или левобережных, как некоторые хотят теперь, - это был
бы поступок страшно вредный, ошибочный, опасный для всего нашего национального
развития".
Грушевского поддержали соратники.
Ярый украинофил Иван Стешенко даже написал специальную брошюру по этому поводу.
В том, что украинский литературный язык создан на галицкой основе, по его
мнению, были виноваты сами "российские украинцы". Их, "даже сознательных
патриотов", вполне устраивал русский язык, и создавать рядом с ним еще один они
не желали. "И вот галицкие литераторы берутся за это важное дело. Создается
язык для институций, школы, наук, журналов. Берется материал и с немецкого, и с
польского, и с латинского языка, куются и по народному образцу слова, и все
вместе дает желаемое - язык высшего порядка. И, негде правды деть, много в этом
языке нежелательного, но что было делать?". Впрочем, уверял Стешенко, язык
получился "не такой уж плохой". То, что он непривычен для большинства
украинцев, - несущественно: "Не привычка может перейти в привычку, когда
какая-то вещь часто попадает на глаза или вводится принудительно. Так
происходит и с языком. Его неологизмы, вначале "страшные", постепенно
прививаются и через несколько поколений становятся совершенно родными и даже
приятными".
Однако такие пояснения никого не
убедили. "Языковой поход" провалился. Грушевский и его окружение винили во всем
Нечуя-Левицкого, якобы нанесшего своим выступлением вред делу "распространения
украинского языка".
Впрочем, окончательно пресечь
"просветительскую деятельность" Грушевского и приобщение им малороссов к
"страшной мове" была вынуждена российская тайная полиция, обнаружившая кроме
"филологической" еще и другой тип "деятельности" - уже направленный на
выполнение секретных заданий австрийских спецслужб по подготовке будущей
аннексии Малороссии: начиная от вскармливания разнообразных сепаратистских
организаций "украинцев" и кончая банальным шпионажем. Австрийский подданный был
верен своей Империи.
Нечуй-Левицкий писал: "Приверженцы
профессора Грушевского и введения галицкого языка у нас очень враждебны ко мне.
Хотя их становится все меньше, потому что публика совсем не покупает галицких
книжек, и Грушевский лишь теперь убедился, что его план подогнать язык даже у
наших классиков под страшный язык своей "Истории Украины-Руси" потерпел полный
крах. Его истории почти никто не читает". Хотя справедливости ради надо
сказать, что "Историю Украины-Руси" не читали не только из-за "страшной мовы".
Современники часто называли Грушевского "научным ничтожеством". Но согласиться
с этим "великий историк" никак не мог и затаил злобу на своего учителя.
Возможность отомстить появилась у
него, когда Грушевский вознесся к вершинам власти. В царской России
Нечуй-Левицкий жил на пенсию. Но после революции царской России не стало.
Пенсию платить перестали. Старый писатель остался совсем без денег. Некоторое
время помогали знакомые. Однако общее понижение уровня жизни ударило и по ним.
Ждать помощи было неоткуда...
Мария Гринченко (вдова Бориса
Гринченко) попыталась хлопотать о назначении писателю пособия. Она обратилась в
министерство Просвещения. Вот тут и вспомнились старые обиды. В министерстве
всем заправлял Иван Стешенко. Правда, отказать прямо он не посмел. Наоборот,
обещал помочь, но, естественно, обещания не выполнил. Также повели себя другие
высокопоставленные чиновники. Сам "старый мерзавец" (так небезосновательно
называл в своем дневнике Грушевского известный украинский ученый Сергей
Ефремов) сделал вид, что его этот вопрос не касается...
А несчастный старик оказался в
богадельне, где медленно угасал от хронического недоедания. Уже потом, когда
писатель умер, деятели Центральной Рады заявили, что хотели назначить ему
пенсию, даже приняли такое решение, но, дескать, опоздали. Наивная ложь людей,
каждый из которых мог выложить нужную сумму из собственного кармана. И тысячу
раз был прав галицкий литератор Осип Маковей, осудивший "заумных
лилипутов-политиков" из самопровозглашенной Центральной Рады, распоряжавшихся
миллионами, но пожалевших немного денег для того, кто лилипутом не был...
Хоронили писателя торжественно.
За казенный кошт. Правда, перед этим тело покойного тайно перевезли в Софийский
собор (неудобно было устраивать "торжественные похороны" из богадельни). За
гробом шли представители правительства, возможно, и сам Грушевский...
"Крамольное" произведение
Нечуя-Левицкого предали забвению. А созданная в Галиции "страшна мова" была насаждена
во все сферы общественной жизни во время жесткой и последовательной
советской украинизации 1920-х годов, осуществлявшейся под чутким и
бескомпромиссным руководством незабвенного Лазаря Кагановича. Когда большевики,
ничтоже сумняшеся, всех живущих принудительно записали в "украинцы", "перепутав"
понятие гражданства и национальности. Таким нехитрым способом на планете
появилось около 30 миллионов "украинцев" (правда, одновременно куда-то
бесследно сгинуло такое же количество русских).
Создание большевиками
национальной украинской республики было второй крупнейшей победой сепаратистов
(первой победой сепаратистов было признание за малороссами нового имени
украинцев).
Для появившихся из ниоткуда
украинцев были созданы все условия: к началу 30-х годов 20 века свыше 80%
общеобразовательных школ, 55% школ ФЗО и 30% вузов вели обучение на
"украинском" языке (на "ридной мове" обучалось более 97% детей). На ней же
родной печаталось 90% газет и 85% журналов. Правда о том, насколько эта "мова"
была "ридной" свидетельствует такой неприятный факт - для непонятливых
"украинцев" власть начала выпускать русско-украинские словари. Впрочем
"незнание закона не освобождало от ответственности": за незнание "ридной мовы"
работу мог потерять любой, вплоть до уборщицы...
Это было время, когда Малороссию
накрыло первое нашествие западынских янычар.
Большевики за все брались
решительно и подходили к делу основательно. На "передовую языкового фронта"
борьбы с последствиями самодержавия в 1925 году был мобилизован "вождь
украинского народа" Лазарь Моисеевич Каганович, диктаторские замашки которого
как нельзя лучше подходили для выполнения поставленной задачи по скорейшему
"возрождению", освобожденного от великодержавного ига "украинского народа",
которым начали официально называть малороссов.
Украинцы возрождаться не желали.
Своего "родного украинского языка" не понимали и изучать не собирались.
Крестьяне на сельских сходах часто после выслушивания речей правительственных
уполномоченных на "дэржавной мове" настойчиво требовали перевести сказанное на
русский язык.
В связи с этим Председатель
Совета Народных Комиссаров УССР Влас Чубарь заявляет: "Нам необходимо
приблизить украинский язык к пониманию широких масс украинского народа".
Но приближать стали весьма
своеобразно, воспользовавшись тезисом того же Агафангела Крымского: "Если на
практике мы видим, что люди затрудняются в пользовании украинским языком, то
вина падает не на язык, а на людей". Иными словами, не язык стали приближать к
народу, а народ - к языку. Достигнуть этой цели без принуждения оказалось
невозможным. Тут-то и пригодились "способности" Кагановича.
Лазарь Моисеевич взялся за дело
со свойственной ему решительностью. Всем служащим предприятий и учреждений,
вплоть до уборщиц и дворников, было предписано перейти на украинский язык.
Замеченные в "отрицательном отношении к украинизации" немедленно увольнялись
без выходного пособия (соблюдения трудового законодательства в данном случае
не требовалось). Исключения не делались даже для предприятий союзного
подчинения.
На украинский переводилась вся
система образования. "Страшна мова" стала главным предметом везде - от
начальной школы до технического вуза. Только на ней разрешалось вести
педагогическую и научно-исследовательскую работу. Изучение русского языка
фактически было приравнено к изучению языков иностранных. Административными
методами "украинизировалась" пресса, издательская деятельность, радио, кино,
театры, концертные организации. Запрещалось дублировать по-русски даже вывески
и объявления.
Ход украинизации тщательно
контролировался сверху. Специальные комиссии регулярно проверяли государственные,
общественные, кооперативные учреждения. Контролерам рекомендовали обращать свое
внимание не только на делопроизводство и на прием посетителей, но и на то, на
каком языке работники общаются между собой. Например, когда в Народном Комиссариате
Просвещения обнаружили, что в подведомственных ему учреждениях и после
"украинизации" преподавательского состава технический персонал остался
"русскоязычным", то немедленно распорядились, чтобы все уборщицы, извозчики и
курьеры перешли на украинский. Не знающие "ридной мовы" должны пройти курсы по
ее изучению, причем деньги на эти курсы вычитались из зарплаты обучающихся.
Особую ненависть вызывало у
Кагановича не желающее "возрождаться" коренное население Украины. Если к
великороссам хотя бы на первом этапе допускались методы убеждения, то на
малороссов Лазарь Моисеевич требовал "со всей силой нажимать в деле
украинизации".
Малороссы отвечали взаимностью.
Языковое насилие породило враждебность населения к "украинскому" языку.
Появилась масса анекдотов, поднимавших "украинский" язык на смех. Естественно,
что в народе насильственная "украинизация" массовой поддержки не получила.
Рабочие и средний класс были, в лучшем случае, равнодушны. Не сохранилось
никаких сведений и о каком-либо энтузиазме среди крестьянства.
Но отсутствие массовой поддержки
Лазаря Моисеевича не волновало. Он опирался не на народ, а на
"национально-сознательных" субъектов, преимущественно австрийской закваски,
выписанных из Галиции. Уже к концу 1925 года в УССР орудовала 50-тысячная армия
галицких янычар, вымуштрованных еще при Франце Иосифе. И их число увеличивалось
с каждым месяцем.
Одновременно для того, чтобы
подавить всякое недовольство действиями "украинизаторов", официально было
объявлено, что "некритическое повторение шовинистических великодержавных
взглядов о так называемой искусственности украинизации, непонятном народу
галицком языке и т.п." является "русским националистическим уклоном". В то
время такое обвинение грозило серьезными неприятностями.
Всякий несогласный с национальной
политикой Кагановича подвергался травле. Особенно доставалось литераторам. На
них лежала обязанность развивать самостоятельную литературу на украинском
языке, но они, как и большинство украинцев, нового языка не знали и накликали
на себя обвинения в "нэуцтви" (неграмотности), "рабской зависимости от русской
языковой, буржуазной по сути своей, традиции". В числе прочих критике за
употребление "русизмов" подверглись П.Тычина, В.Сосюра, М.Рыльский,
Ю.Яновский, П.Панч, Иван Ле, А.Головко, Ю.Смолич, С.Скляренко,
И.Микитенко, М.Хвылевой...
"Современный писатель украинский,
за небольшим исключением, украинского языка не знает. Ему нужно взять в руки
"Изюмова" (имеется в виду "Словнык",
составленный известным "украинизатором" и "мовознавцэм" Изюмовым), "даже
выдающиеся поэты и писатели-стилисты нарушают правильность, и чистоту и портят
эффекты художественного достижения ненужными ошибками и абсолютно противными
духу украинского языка русизмами" - били тревогу подручные Лазаря Моисеевича и
категорически требовали: "Писатели должны выучить язык".
Писатели старались. Они
"исправляли ошибки", благодарили за "критику", брали на себя повышенные
обязательства. Кто искренне, кто вынужденно но "бойцы литературного фронта"
стремились избавиться от "тяжкого наследия" русской культуры, скорее выучить
новый для себя "украинский" язык. Но выучить его было непросто - "ридна мова"
не стояла на месте. Из нее старательно выбрасывали слова русского
происхождения, которые заменяли словами польскими, немецкими, выдуманными,
какими угодно, лишь бы сильнее отделиться от великороссов. Группа академиков
ревизовала словари, снова и снова реформировалась грамматика.
Среди академиков был и уже
упоминавшийся ранее М.Грушевский, слинявший с Украины после "упразднения"
немцами Центральной Рады (которых на Украину она сама же неумная и призвала). И
которые отказали ему даже в убежище. Однако субстанция, из которой состояло
естество отставного председателя, обладает тем известным свойством, которое
позволяет ей всегда держатся на поверхности. И уже в 1924 году Грушевский
величественно всплывает на Украине, в 1925 году дослуживается до звания
академика, а в 1926-м с помпой празднуется свое 60-летие. Последние
государственные почести Грушевскому воздают в 1934 году, торжественно предав земле
тело "батька украйиньськойи нации". Да не будет земля ему пухом... Однако я
опять несколько отвлекся от темы.
Не остались без внимания и
классики малорусской литературы, по причине собственного невежества не
владевшие "ридной мовой", переводом которых на "дерьмову" и занялись
"мовознавци". Например, в 43 проанализированных лингвистами произведениях
И.Франко, вышедшими при жизни автора двумя и более изданиями, было обнаружено
более 10 тысяч (!) изменений. Нужно отметить, что очищать свои произведения от
"русизмов" начал еще сам И.Франко. Который, очевидно только по недомыслию, еще
в начале 20 века называл себя русином и пользовался народным галицким говором.
Но потом одумался и начал избавлять "украинский" язык от "русизмов". В
результате этой деятельности, например, "русифицированное" слово "взгляд" было
заменено на "погляд", "воздух" на "повитря", "войско" на "вийсько", "вчера" на
"вчора", "жалоба" на "скарга", "много" на "багато", "невольник" на "нэвильнык",
"но" на "алэ", "образование" на "освита", "ожидать" на "чэкаты", "осторожно" на
"обэрежно", "переводить" на "пэрэкладаты", "писатель" на "пысьмэннык", "сейчас"
на "зараз", "слеза" на "сльоза", "случай" на "выпадок", "старушка" на "бабуся",
"угнетенный" на "пригноблэный", "узел" на "вузол", "хоть" на "хоч", "читатели"
на "чытачи", "чувство" на "почуття"...
Исключением не стал и сам
Т.Шевченко, которого "мовознавци" называли своим "батьком". Н.Сумцов - защитник
"риднойи мовы" и, по совместительству, известный "шевченкознавэць", позабыв,
что сам еще недавно говорил "об изящной простоте и чистоте языка Квитки и
Шевченко", теперь утверждал: "Часто говорят - пишите, как писал Шевченко, будто
Шевченко в проявлениях научного и литературного развития такой дорожный
указатель, что все время всегда на него нужно равняться"
А "серый кардинал"
украинизаторства 20 - 30-х годов А.Синявский дал по этому поводу следующее
указание: "Все то в языке и правописании шевченковских произведений, что может
быть выдержано, уоднообразнено в соответствии с современными литературными
нормами без нарушения сущности шевченковского языка, в частности, без вреда для
стихов и рифм, и нужно последовательно уоднообразить".
Содержавшиеся в рукописях
Т.Шевченко слова "осень", "камень", "семья", "всего", "чернило", "явор",
"царь", "Киев", "Польша" и другие при публикации заменялось на "осинь",
"каминь", "симъя", "всього",
"чорныло", "явир", "цар", "Кийив", "Польща" и т.д. Буква "с" в приставках
заменялась на "з". Даже слово "кобзарь", которое Т.Шевченко писал с мягким
знаком, как это принято в русском языке, науковци заменили на "кобзар".
Подвергалось "коррекции" и
правописание. Шевченко не знал букв "Ї", "Є", тем более
"Ґ" или "Т" и использовал русский алфавит с "Ы", "Э", "Ъ", который был для него родным (желающие
удостоверится в этом могут обратиться к фотокопиям писем и рукописей
Т.Шевченко). Который даже составил в 1860 году "Букварь южнорусский" для
обучения детей грамоте на малорусском наречии. Алфавит в "Букваре" был
русским без всяких отклонений.
По всему видать "украинизаторы" использовали не только свои наработки, но
и опыт их недавнего предшественника С.Петлюры. При котором русские
вывески быстро и без особых хлопот были переделаны в "украинские". Для этого
был применен нехитрый метод "обрезания": "столовая" стала "столова", "парикмахерская"
- "парикмахерска", "булочная"
- "булочна". Ну и так
далее... Петлюра остался весьма доволен надписями на "ридной мове".
Беспрестанная борьба с русским
языком, постоянное "очищение" от русизмов стали навязчивой идеей "национально
озабоченных", сказываясь на психике адептов "риднойи мовы". Обнаружив "русизм"
и заменив его другими, мовознавци вскоре
начинали сомневаться в том, достаточно ли оно свободно ли оно от "русификации". Под подозрение попадали даже
слова, совершенно непохожие на русские, так как они могли быть созданы с учетом
принятых в русском языке правил словообразования. Следовала новая замена, новые
сомнения - и так до бесконечности.
Та же картина наблюдалась в
терминологии. Старые грамматические термины, выработанные киевскими учеными,
"мовознавцив" не устраивали, так как те же термины были приняты в русском
языке. Срочно требовалось придумать что-либо новое. Так, "имя существительное"
превратилось в "имъя сущэ",
затем в "сущынык", "ймэннык", "имэннык". "Имя прилагательное", стало "имъям прыложным", потом "имъям прызначным", "имъям прыкмэтным", "прыкмэтныком". Такую же
эволюцию совершили "местоимение" ("мистоимэння" - "мистоймэннык" -
"заимэннык - "займэннык"),
"имя числительное" ("имъя
чысловэ" - "ймэння чысэльнэ" - "чысэльнык" - "чысливнык"),
"запятая" ("запята" - "запынка" - "кома"), "двоеточие" ("двоэточка" -
"двокрапка"), "сказуемое" ("сказуемэ" - "сказуючэ" -
"прысудок") и другие термины. Мужской род стал "мужськым", затем "мужэськым" и,
на конец, "чоловичым". Соответственно
"женский", последовательно превратился "жэнськый", "жинськый", "жиночый"...
Остановиться "мовознавци" уже не
могли и только спорили, какое название лучше обеспечивает независимость
"украинского" языка от русского: "имэннык" или "прэдмэтнык", "прыкмэтнык" или
"прызначнык", "прысудок" или "прысудэнь", "лапкы" или "цяткы"...
Вся эта маниакальная
"украинизаторская" деятельность вызвала бурный восторг у адептов "национального
видроджэння". Они с удовлетворением отмечали, что в "украинский" язык за
короткий срок включены десятки, если не сотни тысяч новых слов. Это величайшее
событие. От этого не только изменится лексика "украинского" языка, но это имеет
также колоссальное значение для целого процесса дальнейшего развития украинской
пролетарской культуры.
Но уже стали явными последствия
"видроджэння Украйины". Резко понизился уровень культуры. Многие ученые, не
сумевшие приспособиться к "ридной мове", покинули республику. Но самый сильный
удар "украинизация" нанесла по подрастающему поколению. Попадая из русской
среды в украинские школы, дети сильно калечили свою лексику. Их язык становился
уродливой мешаниной из русских и "украинских" слов. На месте начавшего исчезать
малорусского народа не появлялся "украйинськый"
В конце концов "наверху"
задумались, куда приведет республику это языковое сумасшествие. Каганович был
отозван с Украины, а "мовознавцям" было предложено умерить пыл и определиться с
выбором слов. Прекратилось неприкрытое насилие над "русскоязычными". В 1938
году вновь начали издавать всеукраинскую
газету "Правда Украины" на русском языке. В крупных научных центрах
населению предоставляли свободу выбора языка обучения, что привело к резкому росту русских школ.
Однако "украинский" язык
продолжал пользоваться полной государственной поддержкой, повсеместно
пропагандировался как родной для "украинцев", а на обсуждение вопроса о его
подлинном происхождении был наложен строжайший запрет.
Вряд ли можно переоценить
значение сделанного с Украиной при Лазаре Кагановиче. Язык, созданный в Галиции
австро-польскими "филологами" в несколько дополненном виде был утвержден в УССР
в качестве "дэржавнойи мовы". Его не любили и не признавали родным, но учить и
употреблять его вынуждены были все. Ни одна демократическая власть не
достигла бы либеральными методами таких успехов на протяжении такого короткого
промежутка времени.
В заключение следует привести
слова еще одного видного "мовознавця" и "украинизатора" А.Синявского об
"украинском" языке, который: "из языка жменьки полулегальной
интеллигенции до Октябрьской революции, волей этой последней становится органом
государственной жизни страны".
