Meetings with Professor Davydov
Peter L. Christiansen
After the nonlinear center MIDIT had been established at the
Technical University of Denmark in the early 1980s. Alwyn Scott
and I several times invited Professor Davydov to come and visit. In
1989 we were finally successful. He came and presented talk sat our
NATO Advanced Research Workshop on Self-Trapping of
Vibrational Energy in Protein held on the West Coast of Jutland at
Hanstholm July 30 - August 4, 1989. Despite his age his
participation was most vivacious. He would often be dressed in his
characteristic jogging outfit.
After an intensive week with many discussions on the
existence of Davydov solitons at room temperature in alpha-helix
protein among other topics, we moved to Copenhagen and
continued with the 1st European Science Foundation Nonlinear
Study Center on Transport Properties in Nonlinear Condensed
Matter Physics for the following three weeks at The Technical
University in Lyngby. During this marathon scientific event I do not
remember Professor Davydov loosing pace at all. Surrounded by
many of his closest collaborators from the Bogolyubov Institute for
Theoretical Physics in Kiev, he contributed to the discussions
making this meeting an unforgettable event for the participants.
Being the organizer of the Study Center I clearly remember my
relief when we concluded on August 25. In my hands I held a small
piece of paper which Davydov had insisted we should write and
sign. This was the collaboration agreement between our two
institutions which 1 aterturned out to be a document with far-
ХРИСТПАНСЕН Петер - сриэик-теоретик, просрессор Техни-
ческого университета Дании, Лингби, Дания
277
reaching and still lasting consequences. It formalized one of the
most successful scientific collaborations in the history of our MIDIT
centre.
Three years later we wanted to celebrate Alwyn Scott's 60th
birthday by another international conference. Present at this meeting
on Future Directions in Physical and Biological Systems, also held
at The Technical University of Denmark, were many of the older
pioneering scientists of Nonlinear Science and among them
Professor Davydov. From this occasion, I particularly remember the
reception held by Davydov in the new DTU Guest house. Here we
had caviar with homemade blins and drank champagne with him
and his collaborators also participating in this event. Already at that
time the joint work on biomolecular dynamics, molecular lattices
and other topics within Nonlinear Science had gained momentum.
We cheered the collaboration. It was clear that we were also close
friends.
In the mean time I had visited Kiev in October 1990. I
remember a very intensive week in the hospitable atmosphere of the
Institute for Theoretical Physics. Professor Davydov generously
invited me for lunch in a fine Kiev restaurant. The presentation of
my work was met with many decisive comments from his
collaborators. New research projects were planned. My student and I
participated in the seminars at the Institute. From these mornings I
remember the very free and lively discussions between Professor
Davydov and his collaborators. When he made a comment nobody
was afraid of contradicting him if they thought that he was (even
completely) wrong. No offense was taken. The scientific level was
very high and the research climate very fertile.
The last time I saw Professor Davydov was to be at the Lyngby
meeting in July-August 1992. One evening in February the
following winter Sasha Zolotaryuk called me from Kiev and told me
that Professor Davydov had died.
His death marked the end of an era.
Although I have not worked together with him directly
scientifically our collaboration on the organizational level led to
278
some of the most fruitful and inspiring collaborations I have ever
enjoyed. I have learned a lot from the outstanding people Professor
Davydov had gathered in his team.
So, I think I may say that I have really benefited from his
scientific spirit. I feel honored to contribute to this book dedicated to
the memory of a great scientist whose seminal work inspired
generations of physicists, A.S. Davydov.
279
Несколько слов в память
об Александре Сергеевиче
В. 3. Энолъский
Мои первые встречи с Александром Сергеевичем датиро-
ваны 1976 годом. В то время я был в аспирантуре в отделе
Дмитрия Яковлевича Петрины и подготовил кандидатскую дис-
сертацию по аналитическим свойствам фейнмановской ампли-
туды теории возмущений. Остаться после аспирантуры в Инсти-
туте было трудно, а поле моей деятельности, хоть и представля-
ло общефизический интерес, все-таки, лежало вдали от приори-
тетных направлений. Я стал оглядываться по сторонам, пытаясь
найти новую задачу.
В то время я общался с Евгением Дмитриевичем Белоколо-
сом. который работал в отделе Александра Сергеевича. Евгений
Дмитриевич сочувствовал мне и посоветовал предложить Алек-
сандру Сергеевичу тему для выступления на его семинаре
<Электродинамика нервного импульса> по недавней статье Эл-
вина Скотта. Александр Сергеевич в те годы развивал свою тео-
рию мышечного сокращения. Нервный импульс и сокращение
мышц - близкие вопросы, кроме того. в теории нервного им-
пульса использовалась интересная математика - уравнения
Ходжкин-Хаксли, которые связаны с уравнениями Колмогорова-
Петровского-Пискунова. Это предложение было принято и док-
лад прошел неплохо.
В то же время Евгений Дмитриевич много рассказывал
мне о поразивших его новых работах Сергея Петровича Новико-
ва и его сотрудников, в которых впервые были описаны конеч-
нозонные потенциалы уравнения Шредингера. Значение этих
ЭНОЛЬСКИЙ Виктор Зеликович - матфизик, доктор уизико-
математических наук, старший научный сотрудник Института
магнетизма НАН и MW Украины, Киев, Украина
280
работ было осознано только в последующие годы. Именно тогда
бьшо сделано одно из самых значительных открытий математи-
ческой физики XX века: открыта теория вполне интегрируемых
систем, или как ее еще называют, - теория солитоное, которая
привела впоследствии к перестройке всего аппарата теоретиче-
ской физики.
Уравнения теории конечнозонных потенциалов являются
далеким обобщением тех уравнений, которые возникли у Алек-
сандра Сергеевича в его теории сокращения мышц, и хотя это
замечание было совершенно очевидным для тех, кто успел по-
знакомиться с существовавшей тогда литературой, мне удалось
его сделать вовремя. С Дмитрием Яковлевичем Петриной мы
ввели инерцию в задачу и Александр Сергеевич оценил это по
достоинству. Большую роль сыграл также и знаменитый обзор
Э. Скотта с соавторами <Солитоны - новая концепция при-
кладных наук>, который мне удалось найти. Итак, я принес
Александру Сергеевичу слово СОЛНТОН. <Вначале было сло-
во> - и я чудесным образом превратился из нетрудоустроенно-
го аспиранта в ближайшего сотрудника самого директора.
Моя переквалификация, которую я воспринимал вначале
как нежеланную необходимость, привела меня во вдохновляю-
щий мир квантовых и классических интегрируемых систем. По-
этому моя встреча с Александром Сергеевичем определила круг
моих научных интересов на последующие четверть века!
В 1979 году произошло знаменательное событие: в Инсти-
туте проводилась советско-американская конференция по теории
солитонов, которая положила начало серии киевских конферен-
ций. Приехали все ведущие специалисты обеих стран и ни до, ни
после мне не приходилось присутствовать на конференции тако-
го уровня. Среди американских участников был и Элвин Скотт,
который познакомился тогда с Александром Сергеевичем и стал
впоследствии самым активным пропагандистом теории Давыдо-
ва. Первая киевская конференция вызвала большой интерес к
новой области, и я был в числе тех, кто захотел присоединиться
к этой тематике.
281
В новую область я <въехал> на <Давыдовском солитоне>.
Александр Сергеевич основывался на теории экситонньк воз-
буждений в одномерных кристаллах, и уравнения движения
описывающие явление, представляли собой сложную систему
дискретных уравнений, которая только в довольно неправомер-
ном приближении приводила к интегрируемому солитонному
уравнению. Проблема, поставленная Александром Сергеевичем,
породила ряд интересных задач: доказательство правомерности
континуального приближения и квантово-классического рас-
смотрения, введение температуры, оценка константы экситон-
фононного взаимодействия в реальных белках и др. Ряд сопут-
ствующих задач Александр Сергеевич решил сам, упомянутая
константа экситон-фононного взаимодействия была вычислена
Зоей Геннадиевной Кудрицкой и Виктором Анатольевичем Ку-
приевичем и оказалась согласованной с теорией, Крис Илбек из
Эдинбурга решил численно дискретные уравнения Давыдова и
сделал компьютерный фильм, который Александр Сергеевич
очень любил показывать. Давыдовский солитон привлекал по-
следователей и превращался в теорию, становилось ясным, что к
числу результатов Александра Сергеевича, ставших классиче-
скими, следует причислить и его теорию мышечного сокраще-
ния.
В 1980 году, в необычно холодном ноябре, Э. Скотт прие-
хал к нам снова. Он прилетел откуда-то из теплой Европы в лег-
ком плаще и я, назначенный сопровождающим (нынешнее по-
коление уже не знает, что это была за должность), надел на него
свое зимнее пальто. Пошитое из сукна, выданного мне на парад-
ную шинель во время службы в армии и увенчанное каракуле-
вым воротником, это пальто было жемчужиной моего гардероба.
Элвину пальто пришлось впору, но зато его начали просить
предъявить пропуск при входе в гостиниц)7 <Днепр>. Виктор
Яковлевич Антонченко, бывший в ту пору заместителем Алек-
сандра Сергеевича по институту, предложил подарить Элвину
282
мое военное пальто заверив меня. что институт справит мне но-
вое пальто, еще краше прежнего. Каждое утро Александр Сер-
геевич подбирал нас с Элвиньм на машине где-то в центре, и
мы ехали в институт обсуждать давыдовский солитон. Мне за-
помнились энтузиазм, оптимизм тех лет и непринужденная до-
машняя обстановка.
Александр Сергеевич написал вместе со мной 5 работ о
различных типах поляронов в кристаллических решетках. Во
всех этих работах была использована теория солитонов, но от-
давая дань памяти Александра Сергеевича, я повторю его вы-
сказывание относительно используемой математики: <Я не ре-
шаю уравнений, я решаю физические задачи>.
Ну а я, как оказалось, склонен к решению уравнений, и пе-
ременчивые потоки научных интересов увели меня прочь от тео-
рии Александра Сергеевича. Я перешел в отдел, а затем инсти-
тут Виктора Григорьевича Барьяхтара, и иногда чувствовал себя
беглецом. Но ни на йоту не изменилось отношение Александра
Сергеевича ко мне, он всегда предоставлял своим ученикам и
сотрудникам свободу выбора. В 1989 году я уже не занимался
Давыдовскими солитонами, но, тем не менее, оказался в группе,
с Алексадром Сергеевичем во главе, приглашенных на конфе-
ренцию в Дании.
Я проводил с Александром Сергеевичем довольно много
времени как в Институте, так и за его пределами, и успел хоро-
шо узнать его как человека науки и просто человека. В науке
Александр Сергеевич был счастлив. Ему все удавалось. Он был
признанным классиком и продолжал самозабвенно работать и
радоваться каждому новому результату.
У Александра Сергеевича был настоящий общефизический
кругозор, он обладал физической картиной мира. пусть она и не
всегда совпадала с общепринятой, он всегда был готов охотно и
терпеливо объяснять понятое им.
Во время работы у Александра Сергеевича всегда было
прекрасное настроение, он охотно выполнял рутинные вычисле-
ния, для него не существовало черновой работы, и мне бьшало
283
неловко, поскольку Адександр Сергеевич почти всегда оформ-
лял сам окончательный вариант статьи. Он не прекращал рабо-
ты и во время недомоганий и болезней. Сколько раз он приез-
жал в Институт раздираемый кашлем и, не обращая на него
внимания, вызывал меня, чтобы продолжить работу.
Мне запомнились наши прогулки в Донском монастыре в
Москве, в Харькове и Копенгагене. Александр Сергеевич в быту
мало напоминал грозного директора, он был обаятелен и дели-
катен.
Наша замечательная профессия позволяет прикоснуться к
Вечному, но так ненадолго! Я случайно встретил Александра
Сергеевича в его последний год около его дома. Он был в спор-
тивном костюме и. наверное, шел на тот из семи киевских хол-
мов, который сейчас называют Собачкой. Ничто не предвещало
тогда неизбежного.
Все прошедшие со дня его кончины годы я с благодарно-
стью вспоминаю Александра Сергеевича, его великодушное со-
трудничество, постоянную поддержку и человеческую теплоту.
284
Справжня академічність
Я. С. Яцків
Мені було приємно отримати пропозицію взяти участь у
збірнику спогадів про Олександра Сергійовича Давидова і
першою думкою було відмовитись від написання будь-яких
особистих вражень. Потім подумав, що все ж таки досить часто
бачив його і в Академії, і вдома і, чесно кажучи, непогано знав
цю глибоко шановану мною людину і вченого справжнього
світового рівня.
Але оскільки професійні інтереси О.С.Давидова практично
не пересікались з моїми, можу сказати лише декілька загальних
слів і роблю це з великим задоволенням.
З Олександром Сергійовичем я частіше всього зустрічався
як з сусідом (з 1988 року ми проживали на одному поверсі в
будинку ь 17 по вул. Стрітенській). Мене завжди вражала його
скромність у вирішенні будь-яких побутових справ і
дисциплінованість (розпорядок дня, зарядка, теніс, прогулянка і
постійна робота).
Завжди було цікаво слухати змістовні виступи, запитання
чи просто репліки О.С. Давидова на зборах Відділення фізики і
астрономії НАН України. Його авторитетна думка та
принциповість служили добрим прикладом для інших і були
свого роду гарантією тієї <академічності у взаєминах>, яка, на
жаль, зараз здебільшого втрачена. Коли я пишу
<академічність>, я маю на увазі не <клановість>, а, в першу
чергу, взаємну повагу та вимогливість один до одного.
Зазначу також, що О.С. Давидов, як мені здавалося,
доброзичливо і з певною симпатією відносився до мене. Чим це
ЯЦКИВ Ярослав Степанович - астроном, академик НАН Ук-
раипьі, директор Главной астропомической обсерватории НАН
Украинь/, Киев, Украйна
285
було обумовлено, мені сказати важко. Можливо, тим. що
інститут теоретичної фізики НАН України та Головна
астрономічна обсерваторія НАН України тісно-співпрацювали
на науковій та господарській ниві. А можливо, й тим, що, за
словами О.С. Давидова, його вражали деякі мої організаційні
здібності, а може просто по-людськи, він відчував мою
симпатію до нього - непересічної особистості, дещо різкої у
судженнях, але надзвичайно порядної та принципової.
286
