Далекие пятидесятые годы
Г". Ф. Филиппов
Согласившись написать мои воспоминания об Александре
Сергеевиче Давыдове, я понял, что они должны быть связаны с
событиями в моей жизни, по крайней мере, в той степени, в ка-
кой на эти события влиял сам Александр Сергеевич и в какой
они являются фоном для повествования о нем самом.
На физическом факультете МГУ
Впервые я встретился с Александром Сергеевичем Давы-
довым в феврале 1954 года в Москве в новом здании физическо-
го факультета МГУ, где он начал читать лекции по квантовой
механике нам, студентам четвертого курса отделения строения
вещества. В предыдущем семестре лекции по нерелятивистской
квантовой механике читал нам другой профессор, известный
теоретик, автор нескольких монографий. Он был специалистом
высокого класса в области математической физики и превосход-
но излагал нам алгоритмы построения специальных функций,
используемых в квантовой механике. Однако нас, студентов
отделения строения вещества, больше интересовали в тот мо-
мент простые качественные соображения, раскрывающие секре-
ты квантовой механики, а не громоздкие вычисления, в которых
мы к тому времени уже достаточно хорошо ориентировались.
Характерный для Александра Сергеевича простой ясный
стиль изложения трудного материала быстро завоевал к нему
расположение студентов, и мы стремились не пропускать его
лекций, чтобы постоянно быть в курсе новых для нас проблем
ТИЛИППОВ Геннадий Тедорович - физик-теоретик. доктор
физико-иатематических наук. заведующий отделом Инсти-
тута теоретической физики им. Н.Н. Боголюбова НАН Украи-
ны. Киев, Украина
248
релятивистской квантовой механики и вторичного квантования.
Поводом для моей первой беседы с Александром Сергеевичем
было желание представить ему в прозрачной форме одно из до-
казательств, которое заняло, как я полагал, слишком много его
лекционного времени. К сожалению, мне не удалось убедить
Александра Сергеевича в своей правоте, однако дискуссия была
совершенно демократичной и произвела на меня хорошее впе-
чатление. Тогда же я отметил важную, на мой взгляд, особен-
ность Александра Сергеевича. Он никогда, ни на лекциях, ни в
дискуссиях с другими, не ссылался на учебники. Каждый из
возникавших вопросов он пытался сначала осознать сам и затем
формулировал свою точку зрения, появлявшуюся, как результат
размышлений над предметом.
В этот период Александр Сергеевич не числился штатным
сотрудником Московского Университета. Его основным местом
работы был находившийся в городе Обнинск НИИ, где он воз-
главлял теоретический отдел. А директором НИИ. созданного
для конструирования ядерных реакторов, являлся тогда Дмит-
рий Иванович Блохинцев, известный студентам как автор учеб-
ника по квантовой механике. В Москву Александр Сергеевич
приезжал раз в неделю для чтения лекций. Уже вышла в свет
его моногра4)ия по теории кристаллов с объяснением явления
<Давыдовского расщепления>, открытого им во время работы в
Киеве, в Институте физики, а позже появившаяся <Физика яд-
ра> еще только готовилась к печати.
1954 год оказался знаменательным для физиков МГУ. Фа-
культативный курс лекций, начинавшийся каждую среду во вто-
рой половине дня и собиравший большую разноликую аудито-
рию, начал читать Лев Давыдович Ландау. Теоретики получили
возможность посещать семинар Николая Николаевича Боголю-
бова, где он обычно сам выступал в качестве основного доклад-
чика с пояснением новых оригинальных идей в области кванто-
вой теории поля. Еще одним местом, куда нередко приходили
студенты, чтобы услышать интересные и поучительные дискус-
сии, стали еженедельные семинары Л.Д. Ландау в Институте
249
физических проблем. Не менее популярным был и проводив-
шийся в ФИАНе семинар Игоря Евгеньевича Тамма. К чтению
лекций для студентов Отделения строения вещества был при-
влечен Моисей Александрович Марков. Лекции и семинары
проводили такие яркие преподаватели, как Иосиф Соломонович
Шапиро, Юрий Михайлович Широков, Константин Михайлович
Туманов, Владимир Дмитриевич Кривченков. Последнему при-
надлежит, в частности, превосходный сборник задач по кванто-
вой механике. На физическом факультете появилась кафедра
М.А. Леонтовича. Упомяну также известных математиков, ра-
ботавших на факультете: В.Н. Ефимова, пользовавшегося осо-
бой любовью студентов за чрезвычайно четкое и доступное из-
ложение трудных вопросов математического анализа,
А.Н. Тихонова, А.А. Самарского, А.Г. Свешникова, В.А. Ильи-
на, Д.П. Костомарова.
Чтобы подчеркнуть высокий уровень студенческой аудито-
рии, слушавшей лекции А. С. Давыдова, замечу, что среди сту-
дентов нашего курса оказалось немало таких, чьи имена стали
позже хорошо известны. Я перечислю только теоретиков, полу-
чивших признание и в Советском Союзе и за рубежом. Это
Р.3. Сагдеев, О.Н. Крохин, Л.Д. Блохинцев, А.А. Веденов,
И.Н. Михайлов, В.Б. Розанов, Д.Г. Ломинадзе. Некоторые из
них в разные годы получили Ленинскую или Государственную
премии. Еще одно замечание, касающееся состава студентов
отделения строения вещества. Незадолго до прихода к нам
Александра Сергеевича наши ряды пополнились за счет тех, кто
в свое время сдал экзамены и поступил на факультет ядерной
физики МФТИ. Должен отметить, что особой разницы в подго-
товке тех и других не чувствовалось, и МГУ выдержал конку-
ренцию с МФТИ.
На четвертом курсе каждый из нас должен был определить,
кто будет руководителем его будущей курсовой, а потом ди-
пломной работы. Перед нами был широкий спектр возможно-
стей выбора: ФИАН, где можно было работать с сотрудниками
Игоря Евгеньевича Тамма - В.Н. Силиным или
250
В.Я. Файнбергом, Институт физических проблем - сдавать
экзамены Льву Давыдовичу Ландау и его ученикам, ИТЭФ (то-
гда он был закодирован под другим именем) -- к
В.Б. Берестецкому, ЛИПАН (так в то время назывался будущий
Институт Курчатова) - там работали тогда А.И. Базь,
Д.П. Гречухин, В.М. Струтинский, наконец, НИИЯФ МГУ - к
И. С. Шапиро, и во многие другие места.
Я решил пойти на курсовую работу, а потом и на диплом-
ную к Александру Сергеевичу. Вместе со мной этот выбор сде-
лали еще несколько студентов и в том числе (не без рекоменда-
ции его отца) Л.Д. Блохинцев. Задача была поставлена лишь в
общих чертах, как исследование импульсного приближения для
взаимодействия нейтрона с дейтроном. Аналогичную задачу, но
для взаимодействия протона с дейтроном получил
Л.Д. Блохинцев. Фактически мы были прикомандированы к
НИИ в Обнинске и должны были время от времени там появ-
ляться, чтобы на семинаре или непосредственно Александру
Сергеевичу рассказывать о своих результатах.
Замечу, что в этот момент в Обнинске работали доброже-
лательно к нам, студентам, относившиеся физики и математики,
чьи имена позже стали хорошо известными, - Борис Борисович
Кадомцев, Гурий Иванович Марчук, Давид Фишерович Зарец-
кий, Владимир Сергеевич Имшенник. Как правило, мы приез-
жали в Обнинск накануне семинара теоретиков НИИ с тем, что-
бы участвовать в этом семинаре по крайней мере в роли пассив-
ных слушателей и приобретать важный опыт выступлений на
семинарах. Но так или иначе, именно тогда я познакомился с
теми, кого перечислил выше, и потом, много лет спустя при
встречах с ними мы вспоминали чудесное время той поры. На
семинаре теоретиков НИИ большое внимание уделялось задаче
взаимодействия тепловых нейтронов с веществом, когда можно
использовать приближение нулевого радиуса действия ядерных
сил и ограничиться введением длин рассеяния нейтронов.
Обнинск, где семья Александра Сергеевича жила около пя-
ти лет, - одно из красивых мест Подмосковья. Там, в частно-
251
ста, находится дача крупного русского художника Кончаловско-
го. Окрестные пейзажи, река Протва и чудесные сирени около
дома вдохновляли Кончаловского на создание замечательных
картин. Я не сомневаюсь, что и Александр Сергеевич был в вос-
торге от окрестной природы.
Переехав из Киева в Обнинск, Александр Сергеевич увлек-
ся развитием квази-молекулярной модели ядра, предложенной
О. Бором и Б. Моттельсоном. Эта модель использовала многие
положения из теории точечной симметрии молекул, близкие
Александру Сергеевич)', как специалисту в области молекуляр-
ных кристаллов. Одной из его первых работ в Обнинске стала
статья об интерпретации квази-молекулярной модели на основе
общих результатов теории молекул. Александр Сергеевич неод-
нократно обсуждал со мной результаты О. Бора и
Б. Моттельсона и ставил вопросы, цель которых - достичь бо-
лее глубокое понимание природы их модели. В итоге, наряду с
проблемой рассеяния нейтронов на дейтронах, я обратился к
задаче выделения ротационного движения в точном микроско-
пическом гамильтониане, сначала в случае трех, а потом в слу-
чае произвольного количества тождественных частиц. И когда
пришла пора защищать дипломную работу, я уже имел резуль-
таты по каждому из этих направлений.
Микроскопический гамильтониан системы тождественных
частиц мне удалось записать в виде трех слагаемых - квадра-
тичного по полному орбитальному моменту системы, линейного
по орбитальному моменту, и выражения, не содержащего орби-
тального момента. Такая форма гамильтониана допускает про-
стую интерпретацию: момент инерции системы (если справед-
ливо адиабатическое приближение) определяется не только пер-
вым слагаемым, но и вторьм, которое вносит свой вклад во вто-
ром порядке теории возмущений. Иными словами, момент
инерции существенно зависит от внутренней волновой функции,
а не только от геометрической конфигурации системы. Что каса-
ется взаимодействия нейтрона с дейтроном, то для состояния,
спин которого S=3/2, была найдена оценка длины рассеяния,
252
хорошо воспроизводящая экспериментальные данные. Уже по-
сле защиты дипломной работы все эти результаты были опубли-
кованы в двух статьях.
Защита (в декабре 1955 года) прошла достаточно успешно,
и мне предложили сдавать экзамены для поступления в аспи-
рантуру. Однако вскоре обнаружилось одно важное обстоятель-
ство, изменившее все планы и определившее последующее раз-
витие событий. За год до окончания МГУ к нам на факультет
приезжала комиссия во главе с математиком Николаем Нико-
лаевичем Яненко для беседы с теоретиками. А когда пришла
пора распределения на работу, то оказалось, что эта комиссия
практически всех теоретиков распределила на Урал, вне зави-
симости от того, рекомендованы ли они или нет в аспирантуру,
получили ли они или нет приглашение работать в каком-либо
московском институте. Такое распределение оказалось беспре-
цедентным, ни до, ни после ничего подобного не было.
Еще одно событие 1955 года повлияло косвенно на судьбу
некоторых сотрудников НИИ Обнинска. Появилось правитель-
ственное распоряжение о создании в городе Дубна Московской
области Объединенного Института Ядерных Исследований во
главе с Дмитрием Ивановичем Блохинцевым. Одновременно
Александр Сергеевич получил штатное место профессора физи-
ческого факультета МГУ, а Г.И. Марчука, Б.Б. Кадомцева и
Д.Ф. Зарецкого перевели в московские институты.
Таким образом, 1956 год принес изменения в жизнь Алек-
сандра Сергеевича - он переехал в Москву, чуть позже стал
заведовать кафедрой на физическом факультете МГУ и получил
позицию в ФИАНе, где работал теперь его семинар. В этом се-
минаре принимали участие Александр Михайлович Балдин,
Илья Михайлович Франк, Юрий Михайлович Широков и другие
сотрудники и МГУ и ФИАНа.
Заочная аспирантура
Получив направление на Урал, я уехал туда в конце февра-
ля 1956 года. Конечно, отъезд на Урал был связан с размышле-
253
ниями по поводу того, как там сложится моя жизнь. Однако ре-
альность оказалась иной, чем думалось в Москве. Начну с того,
что институт, куда я бьш направлен, располагался в живописном
месте, окруженном лесами, озерами и невысокими горами, ти-
пичными для среднего Урала. Условия и для работы и для от-
дыха бьыи превосходными. Пожалуй, никогда и нигде я не ви-
дел ничего подобного. Зимой, в свободное от работы время, мы
увлекались лыжами - беговыми и горными, весной - плава-
нием на плотах по быстрым уральским речкам, летом - путе-
шествиями на велосипедах, водньши лыжами, плаванием на
байдарках, рыбалкой, парусным спортом, осенью - прогулками
по горам и сбором грибов.
На характер моей работы там повлияло письмо, которое
было направлено в уральский институт Александром Сергееви-
чем и Д.И. Блохинцевым и содержало просьбу отправить меня
обратно в Москву, в аспирантуру НИИ Обнинска. В Москву ме-
ня, разумеется, не отправили, но в отличие от других теорети-
ков, приехавших вместе со мною, послали в экспериментальньш
отдел Виктора Юлиановича Гаврилова, где я должен бьш читать
экспериментаторам лекции по теории ядра и заниматься теми
вопросами, которые сочту интересными. Тематику' своих работ я
определил достаточно быстро. Ею стали вопросы, возникшие у
меня в процессе выполнения дипломной работы. Один из них
сводился к исследованию предельного случая ядер с жесткой
аксиальностью. Работа продвигалась быстро, и я успел закон-
чить ее к лету, когда меня послали в длительную командировку
(на три месяца) в Москву, в Институт, руководимый Игорем
Васильевичем Курчатовым. Виктор Юлианович представил ме-
ня сотрудникам этого Института - Борису Товичу Гейликману,
с которым я должен был поддерживать постоянную связь, Павлу
Эммануиловичу Немировскому и другим. Борис Тович работал
тогда в отделе А. Б. Мигдала и в этом отделе мне отвели место
за столом. Б.Т. Гейликман вполне благосклонно отнесся к со-
держанию моей дипломной работы - проблеме выделения ро-
тационных степеней свободы - и рекомендовал мне продол-
254
жать ее. Сотрудниками отдела А.Б. Мигдала были тогда также
Альфред Иванович Базь, Дмитрий Петрович Гречухин, Вилен
Митрофанович Струтинский и Г. А. Пик-Пичак, с которьми
(особенно с А.И. Базем и Д.П. Гречухиным) у меня с тех пор
завязались теплые отношения. Позже я не раз бывал в Институ-
те Курчатова и обсуждал там свои результаты.
Конечно, я встретился и с Александром Сергеевичем, рас-
сказал ему о последних результатах и поделился планами на
будущее, а он предложил мне поступить в заочную аспирантуру
НИИ Обнинска, приемные экзамены в которую должны были
состояться в августе. Я согласился и сдал экзамены. Пребывание
в заочной аспирантуре давало мне право на оплачиваемый от-
пуск - два месяца в течение каждого года из тех четырех, кото-
рые отводились на кандидатские экзамены и выполнение дис-
сертационной работы.
Летом 1956 года Александр Сергеевич принял участие в
международной конференции по ядерной физике, состоявшейся
во Франции, в Париже, и представил там наши совместные ра-
боты.
Вернувшись на Урал, я начал подготовку к экзаменам кан-
дидатского минимума и завершил работу о предельном случае
ядер с жесткой аксиальной симметрией. Александр Сергеевич
одобрил результаты, а В.Ю. Гаврилов рекомендовал мне обра-
титься к И.Е. Тамму и попросить его представить мою работу в
ДАН СССР, что я и сделал во время очередной командировки в
Москву. Игорь Евгеньевич был тогда болен и не выходил из
дома. Однако меня он принял, предложил разделить с ним ланч,
практически сразу нашел слабые места моей работы (они, слава
богу, были мне известны) и статью представил к публикации.
Осенью 1956 года я увидел еще один предельный случай
теории коллективной квадрупольной моды ядер - ротационный
спектр неаксиальных ядер, между которьми происходят элек-
тромагнитные переходы. Немедленная реализация этой идеи
сразу же дала интересные результаты, и я поспешил написать о
выполненных расчетах Александру Сергеевичу. Завязалась
255
оживленная переписка, открывшая новые важные детали. Эле-
гантные формулы модели для энергии возбужденных состояний
и вероятностей Е2 переходов, естественно, создавали в моей
душе состояние эйфории, но я никак не мог предположить, что
эти формулы позже войдут в учебники и будут цитироваться в
литературе вот уже почти пятьдесят лет.
В феврале 1957 года Александр Сергеевич писал мне. что
модель неаксиального ротатора встретила благоприятньш прием
у его коллег, с которыми он обсуждал ее в Ленинграде, на еже-
годной конференции по ядерной спектроскопии, а в феврале
1958 года он выступил с докладом на той же конференции, но
состоявшейся в Харькове. Модель и ее следствия были выслу-
шаны с большим интересом, а последующая дискуссия показала,
что у оппонентов нет серьезных возражений. Вскоре появились
две наших статьи в журналах - ЖЭТФ и Nuclear Physics, a
А. С. Давыдов разъяснил модель в докладах на семинарах
Л.Д. Ландау, П.Л. Капицы, Института И.В. Курчатова, ФИАНа
и в других местах. Большой интерес вызвал его доклад в Кана-
де, в Кингстоне, на международной конференции, о чем Алек-
сандр Сергеевич всегда рассказывал с вдохновением, передавая
многие любопытные подробности.
Между тем у Александра Сергеевича появились новые сту-
денты-дипломники, успешно развивавшие и обобщавшие ранее
предложенные идеи. В их числе были Б.М. Мурашкин,
А.А. Чабан, B.C. Ростовский и другие. О результатах этих работ
Александр Сергеевич докладывал на очередных конференциях
по ядерной спектроскопии. А я в марте I960 года защитил кан-
дидатскую диссертацию. Защита состоялась на физическом фа-
культете МГУ, куда я усилиями Александра Сергеевича был
переведен из Обнинска. Александр Сергеевич неоднократно
говорил мне, что надо переезжать в Москву. Однако обстоятель-
ства сложились так, что по инициативе Юрия Александровича
Романова я увлекся проблемой взаимодействия электронных
пучков с плазмой, т.е. совсем иной областью физики, и вместе с
ним мы нашли новый подход к теории плазмы - квазилинейное
256
приближение, ставшее широко известной после публикации на-
шей работы в ЖЭТФ.
Тем не менее, связь с Александром Сергеевичем не преры-
валась. Когда он сам переехал в Киев, то вскоре пригласил и
меня. Мой переезд состоялся в октябре 1966 года. Но это уже
новая глава, которую я намерен написать позже. Отмечу только,
что в 1986 году Институт Научной Информации (Institute for
Scientific Information, U.S.A.) отметил нашу работу (. Nucl.Phys. 8:237-49, 1958.), как од-
ну из наиболее цитируемых в научной литературе. Разумеется,
это была приятная для нас новость.
257
Невероятные совпадения
Л. И. Фомин
На фронте бытовала поговорка: <Снаряды не падают два-
жды в одну воронку>. Эта поговорка стимулировала солдат, по-
павших под артобстрел, перекатываться в свежие воронки, упо-
вая на теорию вероятности. Я же, в связи с воспоминаниями об
Александре Сергеевиче Давыдове (далее я позволю себе назы-
вать его кратко АС, как было принято между нами, его сотруд-
никами по институту), хочу рассказать здесь о, пожалуй, еще
более невероятных и неожиданных совпадениях в биографиях
наших отцов, нежели попадание двух снарядов в одну воронку.
Думается, что это может быть любопытным добавлением к его
официальной биографии.
Но вначале мне, естественно, хотелось бы поделиться впе-
чатлениями об АС как ученом и руководителе. Я познакомился с
АС в 1972 г. после моего перехода в ИТФ из харьковского
ХФТИ. В это время ему бьыо уже около 60 лет, но он был весь-
ма активен, продолжал много работать, писать статьи, моно-
графии. В последующие годы он, как известно, развил теорию
<давыдовских солитонов> в биополимерах, 1986 г. активно
включился в исследование проблемы ВТСП и эту тематику в
институте и т.д. Его научная суперактивность продолжалась и
даже после его 80-летия. Этим я хочу подчеркнуть одно из ос-
новных и сильнейших его качеств - огромную работоспособ-
ность и полную сосредоточенность на научной работе, большую
методичность и ясность мышления, которые, в частности, запе-
чатлелись в его многочисленных докладах и очень хороших
учебниках, написанных, кстати, без соавторов, что также харак-
ТОМИН Иван Петрович - (риэик-теоретик, член-
корреспондент НАН Украины, заведующий отделом Инсти-
тута теоретической физики им. Н.Н. Боголюбова НАН Украи-
ны. Киев, Украина
258
теризует стиль АС. В этом он был, конечно, образцом для всех
нас.
Но АС обладал, как известно, и большим честолюбием.
Это качество, безусловно, служило одним из <моторов> его це-
леустремленности и работоспособности, но в какой-то мере, по-
видимому, вредило ему на посту директора ИТФ. Этим я огра-
ничу описание моих впечатлений об Александре Сергеевиче как
ученом и директоре. Полнее и интереснее, думается, о нем на-
пишут более близкие его сотрудники. Я же хотел бы далее рас-
сказать об упомянутом вначале совершенно необычном эпизоде
из биографии АС и его отца, напрямую связанном с биография-
ми моего отца и моей.
Дело было перед летом 1978 г. Я сидел за своим рабочим
столом, как позвонила Женя Заика, референт АС, и сказала, что
со мной хочет поговорить Александр Сергеевич. Далее в трубке
зазвучал характерный голос АС и его слова были примерно
такие:
- Петр Иванович, я тут просматриваю ваше личное дело
(в этом месте я, естественно, насторожился - к хорошему это
или к плохому?) и обнаружил, что вы родились в селе Жихарево
Орловской области.
Я говорю:
- Да, Александр Сергеевич.
Тут он продолжает:
- А вы знаете, что удивительно - в этом же самом селе
родился и вырос мой отец Давыдов Сергей Владимирович; а моя
мать Седова Ксения Гавриловна была из соседнего села. Вы
представляете, насколько малой является вероятность такого
совпадения ?!
Я говорю:
- Да уж - действительно невероятное совпадение!
Далее он продолжает:
- Мои родители еще до революции уехали из Жихарево в
Крым, и я родился уже там в г. Евпатория. А на родине родите-
лей так и не довелось побывать. А с вами мы вот таким неожи-
259
данным образом пересеклись в Киеве в ИТФ при совершенно
различных жизненных путях, хотя корни наши из одного малого
села, каких в стране многие тысячи.
Он замолчал и тут настала очередь мне говорить о еще од-
ном неожиданном совпадении из той же <серии>. Дело в том,
что буквально незадолго перед этим разговаривал я с моим от-
цом Иваном Сергеевичем, уроженцем того же села Жихарево, и
мы по его просьбе договорились летом 1978 г. съездить на нашу
родину, на которой отец - из-за постоянной сверхзанятости -
не был с 1933 г. - года переезда нашей семьи в Донбасс. Я со-
общил АС об этом нашем плане и сказал, что попытаюсь оты-
скать в с. Жихарево Давыдовых, если они там еще есть.
Мой отец спланировал эту поездку заранее, успел списать-
ся с оставшимися на Орловщине родственниками и договорился
заехать к ним повидаться. Мой вклад в эту поездку состоял в
том, что я предложил ехать на моем купленном за два года до
этого <Москвиче-140>, кстати, большую часть средств на покуп-
ку которого внес из своих сбережений мой отец. Он жил в это
время в Донецке и должен был приехать в Киев на поезде, а
далее путь наш шел бы на автомобиле. Я прикинул по карте
кратчайший путь от Киева до Жихарево, выходило приблизи-
тельно 500 км.
И вот в начале августа 78-го г. из Донецка приезжает мой
батенька (так я любил его величать), и я выкладываю ему наш
разговор с АС и спрашиваю:
- Жили ли в нашей деревне Давыдовы?
А он мне отвечает:
- Я не помню!
Тут у меня, естественно, возникло некоторое недоумение и
сомнения, которым, как будет видно далее, суждено было разве-
яться самым замечательным и веселым, по крайней мере для
меня, образом.
- Ну, говорю, не помнишь, так не помнишь - там на
месте разберемся.
260
И вот мы выезжаем ранним утром, чтобы поспеть на место
к вечеру. По шоссе ехали без приключений, но на родной Ор-
ловщине незадолго перед этим прошли сильные дожди и на ее
раскисших проселках пришлось кое-каких приключений все-
таки хлебнуть. Скоро ли, нескоро ли, но добрались мы, наконец,
до родных мест и остановились у моей двоюродной сестры, со
стороны матери, в деревне Ключниково, которая расположена
рядом с Жихарево и из которой происходила моя матушка Вера
Трофимовна Кузнецова. Поздоровались, вручили гостинцы, по-
вспоминали, переночевали, а наутро засобирались в родную
<Жихревку>, как принято было называть ее на местном кресть-
янском языке. Батенька мой, заметно волнуясь, чистенько по-
брился, по старинке, опасной бритвой, надел свой лучший кос-
тюм и галстук, и мы пошагали на нашу с ним Родину. Шли не-
долго вдоль небольшого ручья, от которого берет начало речка
Крома, впадающая в Оку. На окраине с. Жихарево постояли у
места, где когда-то стоял наш несохранившийся сейчас дом, в
котором я появился на свет. Пошли дальше по нашей улице, где
давно начал селиться и до сего времени живет род Фоминых.
Зашли в один дом, затем к другим Фоминым. После приветст-
вий, воспоминаний, задаю вопрос:
- Живут ли, или жили раньше, в Жихарево Давыдовы?
Ответ оказался, хотя и естественным, но меня повеселив-
шим:
- А как же, да вон за оврагом целая улица Давыдовых,
они там всегда жили и сейчас там много их живет!
Мой дорогой батенька смущается, конечно, а я посмеива-
юсь над ним:
- Как же это ты целую улицу Давыдовых запамятовал?
Но дальше его ждало еще большее смущение, а меня
удивление.
Вот выходим мы на эту улицу Давыдовых, она довольно
пустынна, как это обычно бывает в малых селах, и начинаем
искать, кого бы спросить про интересующих нас Давыдовых.
261
Видим мужчину средних лет, с живьм выражением лица. Мы к
нему, я и говорю:
- Мы Фомины, родом отсюда, приехали проведать род-
ные места да вот еще ищем кого-нибудь из Давыдовых, чтобы
узнать, есть ли родственники тех Давыдовых, которые уехали
уже давно, где-то около 1910 г. в Крым. Нас просил узнать об
этом академик Давыдов Александр Сергеевич, родившийся в
1912 г. в Евпатории и который сейчас работает директором на-
учного института в Киеве, в котором и я работаю.
В ответ слышим следующее:
- Да я и сам Давыдов, и род наш здесь довольно большой,
а о Сергее Давыдове, который с семьей уехал в Крым еще до
революции мы все хорошо знаем. Знаем также, что у них там
родились два сына-близнеца и что они оба стали большими
людьми. Ваш Александр Сергеевич, видно, один из них, а вто-
рой, кажется, живет в Крыму. Передавайте наш привет Алек-
сандру Сергеевичу, а он, если сможет, пусть приезжает к нам в
гости, все будут рады.
- Хорошо, говорю, все это я передам вашему родичу.
А далее происходит неожиданное. Смотрит, смотрит наш
собеседник на моего отца, да вдруг и говорит:
- А ты не Иван ли малыш будешь?
Батенька мой отвечает:
- Да, в детстве меня так называли.
А тот далее:
- Так мы же с тобой за одной партой в школе сидели.
Отец:
- А я и позабыл уже, прости.
Ну, я тут от такого множества совпадений уж совсем уди-
вился. Поистине чудны дела твои. Господи! Встречи с родиной и
прошлым всегда необыкновенно волнуют.
Теперь я хочу сделать небольшое отступление для некото-
рых пояснений и вначале немного рассказать о нашем селе и
наших местах, о моем отце, и о том нелегком времени, из кото-
рого вышел он, вышел отец Александра Сергеевича, вышли на-
262
ши матери и, в конечном счете, мы сами. Почему многие стре-
мились покинуть эти родные для них места - как до револю-
ции, так и после нее? Ответ простой - земли у крестьян было
мало, урожаи низкие, часто возникал голод, обработка земли
отсталая, многие семьи бьши <безлошадными>, детей рождалось
много и, хотя болезни уносили немало, выживало также много
детворы. После отмены крепостного права и вплоть до описы-
ваемых времен практиковались походы маотеровитых мужиков
на заработки на юг Украины: в Одессу, Донбасс, Крым. Кое-
кто из них присматривал там себе и место для переселения. Так
произошло с семьей А.С. Давыдова до революции, так и наша
семья выехала в г. Сталине (ныне Донецк) в 1933 г.
Крестьянские дети учились в приходской школе всего три
года. Учили их чтению, арифметике и закону божьему. Такую
школу закончили мои отец и мать. В такой школе и сидели, как
вьыснилось, за одной партой мой отец и встреченный нами Да-
выдов (к сожалению, я сейчас не могу вспомнить его имя и от-
чество).
Почему он назвал моего отца Иваном-малышом? Во-
первых, в наших краях по старинке практиковалось присвоение
практически всем односельцам прозвищ - в зависимости от их
каких-то особых примет. Мой отец был малого роста (наверное,
меньше всех в классе), очень скромный и застенчивый, да еще и
как-то сильно моложав на вид. Вот его и прозвали Иван-малыш.
По прозвищам обычно назывались, и так и запоминались, как
дети, так и взрослые. Это, видимо, осталось на Руси еще от язы-
ческих времен. Мне думается, что этот обычай и привел к тому,
что у моего отца в памяти не запечатлелась фамилия Давыдо-
вых. А память, в принципе, у него была хорошей. Учился он
легко и с большой охотой, что позволило ему, уже имея жену и
двух детей, после призыва в армию 1927 г. в г. Тулу закончить
там вечернюю семилетку, а затем и вечерний строительный тех-
никум. А в 1933 г. уже в ранге техника-строителя он со всей
нашей семьей перебирается в Донбасс. Там он стал впоследст-
вии инженером-строителем. Во время войны строил оборонный
263
завод на Урале, а после освобождения Донбасса восстанавливал
там разрушенный завод.
Вот такая история. На обратном пути я купил две карты
Орловской области. Одну из них по возвращении подарил АС,
пометив наше село крестиком. Рассказал ему и о наших встре-
чах. передал привет и приглашения от жихаревских Давыдовых.
Спросил, правда ли, что есть у него брат-близнец.
- Да, - отвечал AC. - Он работает главным инженером
на заводе в Севастополе.
А на вопрос о возможном посещении села Жихарево толь-
ко махнул рукой:
- Да где там! Мне и с братом-то нечасто удается видеть-
ся!
В последующие годы ни он, ни я больше никогда не гово-
рили об этом эпизоде и о нашем землячестве. А сейчас, в связи с
подготовкой книги воспоминаний об АС, я решил, что стоит все
же это коротко описать, чтобы и с этой, несколько неожиданной,
стороны осветить историю семьи и рода Александра Сергеевича.
264
