Майстер книгописання
О. С. Парасюк
У 1955 році, повертаючись з Москви до Львова, я заїхав у
Київ до Андрія Федоровича Лубченка, якого я давно знав, бо він
був моїм студентом у Львові. Під час цієї зустрічі Андрій Федо-
рович розповів, що зараз працює разом з О.С. Давидовим, який
на разі не має можливості для зустрічей навіть зі своїми
аспірантами та співробітниками, бо зайнятий написанням
підручника з квантової механіки. Це мені закарбувалось, і коли
наступного разу я був у Москві на семінарі у М.М. Боголюбова і
вперше побачив там Олександра Сергійовича, то, вже здавалося,
ніби знав його. Він був тоді професором Московського
університету. Цікаво, що на цьому семінарі, як правило, всі
сиділи мовчки і слухали доповідача, але якщо часом хто-небудь
виступав у дискусії, то це, як правило, був Олександр
Сергійович.
Потім, коли в 50-х роках я переїхав на роботу до Києва.
ми стали відносно часто зустрічатись з ним на різних зборах в
Академії наук, але то були, так би мовити, формальні зустрічі.
Зауважу, що нас одночасно було висунуто і обрано до складу
Академії.
Ближче з Олександром Сергійовичем ми познайомились
десь в 65-66 рр., коли почав створюватись інститут теоретичної
фізики АН УРСР.
Сама ідея створення такого інституту була виношена Ми-
колою Миколайовичем Боголюбовим. Він думав великими кате-
горіями і розумів, що створення ним такого інституту принесе
ПАРАСЮК Остап Степанович - математик, матфизик, акаде-
мик НАН Украиньї, советник директора Мнститута теоретиче-
ской (ризики им. Н.Н. Боголюбова НЛН Украйни Киев. Украй-
на
220
велику користь як для наукової спільноти, так і для країни в
цілому. У Москві на той час вже було достатньо різноманітних
інститутів і створити новий було досить важко. Боголюбов ди-
вився перспективно і бачив, що кадри є: я був його учнем,
О.С. Давидов, фактично, з його кафедри', а <під рукою> був
аспірант Віталій Петрович Шелест, з допомогою якого можна
було <пробити> (через його батька) серйозні справи. Звичайно,
були випадки, коли комусь вдавалося добитись створення якого-
небудь інституту. Так, пам'ятаю, 0.0. Галкіну вдалося створити
в Донецьку інститут фізичного профілю, а Я.С. Підстригачу -
інститут прикладних проблем механіки і математики АН УРСР;
але загалом, це було справою не легкою.
Сам процес створення відбувався дуже цікаво. Фактично
наявними були відділи О.С. Давидова, В.П. Шелеста і мій, який
було переведено з інституту математики АН УРСР. А були ще й
фіктивні відділи, зокрема, 0.1. Ахієзера, який зіграв тонку гру:
на початку дав згоду на створення в інституті свого відділу, а
потім не захотів переїхати до Києва, та А.Н. Тавхелідзе, який
працював тоді в ОіЯД (Дубна) завідувачем відділу і спочатку
також погодився на перехід в іТФ, але потім з різних причин не
зміг цього зробити (до речі, згодом він став Президентом АН
Грузії). Таким чином, фундамент інституту закладали три
відділи - Шелеста, Давидова і мій. О.Г. Ситенко зі своїм
відділом з'явився в інституті трохи пізніше.
На початку всі відділи територіальне знаходилися в
приміщенні інституту механіки АН УРСР і тільки в 1970 році
ми переїхали в чудовий новий корпус, побудований у стислі
терміни в мальовничому куточку Києва - Феофанії. Це було
зроблено за спеціально виділені бюджетні кошти на основі
відповідних постанов Президії АН СРСР та УРСР. Усі були
зацікавлені у створенні саме інституту теоретичної фізики. У
Давидова, Шелеста й у мене були молоді перспективні
Мова йде про Московський університет, де М.М. Боголюбов і О.С. Дави-
дов одночасно працювали, але на різних кафедрах. (Прим, редактора)
221
співробітники, які і склали перший, вельми невеликий, але дуже
сильний колектив.
Поява такого інституту в нашій республіці на той час була
великою подією, я би навіть сказав, сенсацією. і треба прямо
визнати, значних зусиль для такої події доклав Петро Юхимо-
вич Шелест - тодішній перший секретар ЦК Компартії Ук-
раїни.
Майже відразу після заснування інституту його вперше по-
бачили й оцінили зарубіжні фізики-теоретики, які зібрались у
1970 році у Києві на Міжнародну конференцію з фізики елемен-
тарних частинок. Пленарні доповіді вже відбувались у новому
корпусі. В президії поруч зі мною сиділи такі відомі фізики як
Нобелівський лауреат Чженьнін Янг, Туліо Редже, Габріеле Ве-
неціано, Джон Уілер, Бруно Зуміно, інші знаменитості.
Пам'ятаю, у кабінеті М.М. Боголюбова з приводу презентації
нового інституту був щедрий прийом (по-сучасному - фуршет),
який потім закінчився славним бенкетом у Жовтневому палаці.
Олександр Сергійович завжди був активним вченим і ак-
тивною людиною. Його активна позиція проявлялась особливо
на Вчених радах інституту, де він виступав з різними пропо-
зиціями щодо організації роботи - інститут тільки виникав і
справ було дуже багато.
Як на мене, надзвичайно велике враження справляла його
працездатність. Насамперед це стосується того, як він умів услід
за науковими працями швидко писати ту чи іншу монографію,
підводячи підсумок у даній галузі знань і переходив на нові для
себе горизонти. Треба відзначити, він дуже швидко вникав у
нову тематику і оволодівав нею. Кожному з нас відомо, щоб
писати про щось, треба те <переварити>, а щоб так відразу, <з
ходу>, писати - це не така проста річ, підвладна лише непе-
ресічному таланту. А він це робив дуже швидко, освоюючи но-
вий матеріал і майстерно його викладаючи.
Нещодавно я взяв до рук збірник <50 років теорії атомного
ядра>, редагований Д.Д. іваненком, широко знаним
спеціалістом з теорії будови атомного ядра. Там поміщена стат-
222
тя О.С. Давидова у співавторстві з Г.Ф. Філіпповим. На той час
вони були союзні авторитети у цій галузі знань, провідні теоре-
тики Радянського Союзу. Олександр Сергійович був одним із
основних керівників теоретиків у розробці різних атомних про-
ектів. Він ці речі, так би мовити, <кусав> і книжку по теорії ядра
написав не формально.
Для такої активної фігури, як О.С. Давидов, природнім бу-
ло прагнення очолити колектив інституту. і коли у 1973 році
(саме тоді Петра Юхимовича було увільнено з посади Першого
секретаря) тогочасним Президентом АН СРСР М.В Келдишем
(з волі партійних органів) було запропоновано М.М. Боголюбо-
ву визначитись з місцем постійної роботи, постала проблема з
подальшим керівництвом інституту.
Ситуація складалась так, що О.С. Давидова могли і не об-
рати на посад) директора. Були ще такі кандидатури, як заступ-
ник директора інституту член-кореспондент АН УРСР В.П. Ше-
лест, який, звичайно, дуже хотів стати директором, член-
кореспондент АН УРСР О.Г. Ситенко, інші. Але відразу після
М.М. Боголюбова потрібна була крупна кандидатура. і обстави-
ни склалися сприятливими для О.С. Давидова - його затверди-
ли директором.
Всесоюзна Академія тоді мала великий вплив на все: вона
нами керувала, так би мовити, <зверху>. З Москви була, певне,
прямо дана вказівка, щоб саме Давидов був директором. Але,
звичайно, для такої посади треба мати базу. Й, справді, Олек-
сандр Сергійович підходив <по всіх параметрах> - і як
всесвітньо відомий вчений, і як непересічна особистість.
Збіг час, Давидову запропонували звільнити місце2 і ди-
ректорство віддали О.Г. Ситенкові. Це було для Олександра
Сергійовича, з одного боку, нагодою позбутися обтяжливих
обов'язків, проте, з іншого - певною несподіванкою. і справа
не стільки в пенсійному віці - це все людські справи, їх можна
У той час була постанова, згідно якої посаду директора можна було
обіймати до віку 50-и років. (Прим. редактора).
223
владнати, - можна й прекрасним Президентом АН бути у по-
важному віці. Але сталося, як сталося.
Проте маю наголосити, що під час директорства О.С. Да-
видова в інституті було одержано багато важливих результатів,
які принесли йому авторитет і повагу в світі. Олександр
Сергійович був учнем і.Ґ. Тама, Л.С. Мандельштама, московсь-
кої школи теоретиків і математиків, успадкував їх гарт і стиль
роботи і, мабуть, стиль керівництва.
В останні роки він займався солітонами, надпровідністю,
нелінійними явищами в живій матерії, в складних біологічних
системах. і тут він прагнув створити і подати нові ідеї. У цьому
відношенні - він дійсно був Сила. При його наполегливості і
зібраності це справляло на загал велике враження.
Ми були з Олексндром Сергійовичем завжди у нормаль-
них, дружніх, навіть дуже добрих стосунках. Він завжди дарував
мені свої книжки, які я читав з великою насолодою, проникаючи
у невідомі для мене фізичні явища і нові напрями. Після себе
він залишив достойний спадок у вигляді численних праць, моно-
графій з різних ділянок сучасної фізики: твердого тіла, ядра,
солітонів, надпровідністі, біофізики. Але найбільшим спадком,
який він залишив, вважаю не прекрасні книжки Олександра
Сергійовича, а його численних учнів, школу, яку він виховав.
Про учнів, багато з яких є зараз відомими науковцями, і їх
відносини з своїм учителем, сподіваюсь, можна дізнатися з
багатьох статей цього збірника.
224
Как я оказался в отделе академика
А.С. Давыдова
Э. Г. Петров
В декабре 1967 г. заканчивалась моя учеба в аспирантуре
Харьковского физико-технического института АН УССР. Моим
научным руководителем бьи Сергей Владимирович Пелетмин-
ский, который в то время готовился защищать докторскую дис-
сертацию. Руководил теоретическим отделом академик Алек-
сандр Ильич Ахиезер. Моя кандидатская диссертация уже была
написана и представлена к защите в Ученый совет Харьковского
университета. Однако передо мною стояла сложная проблема
найти себе не только место работы по специальности, но и обя-
зательно получить распределение с предоставлением жилпло-
щади. К тому времени я уже был 4 года женат, и потому квар-
тирный вопрос находился не на последнем месте. Несмотря на
офомное желание работать в теоротделе института, остаться в
ХФТИ мне, иногороднему, да еще и с предоставлением жилья,
не представлялось никакой возможности. Необходимо было са-
мому искать выход.
В это время в ХФТИ ходили слухи о возможном создании
в Киеве Института теоретической физики АН УССР, причем
этот институт должен был быть сверхэлитньм и иметь между-
народный статус. К концу 1967 г. стало твердо известно, что
ИТФ уже создан (на самом деле он был создан на год раньше, в
декабре 1966 г.), но туда берут только академиков и докторов
наук. Я бьы всего лишь заканчивающий учебу аспирант, и по-
тому на что-либо рассчитьюать вообще не приходилось. Тем не
ПЕТРОВ Эльмар Григорьевич - (ризик-теоретик. доктор сризи-
ко-математических наук, заведующий отделом Института
теоретической (ризики им. Н.Н. Боголюбова НАН Украины.
Киев, Украина
225
менее, было любопытно посмотреть на интриговавший всех
ИТФ, и внутренний голос посоветовал мне съездить в Киев. За 5
советских рублей я в багажном вагоне скорого поезда Харьков-
Киев доехал до столицы и пошел в ИТФ, который тогда распо-
лагался в нескольких комнатах на четвертом этаже одного из
зданий по ул. Чкалова, недалеко от Цирка. Меня принял зам.
директора по научной работе Виталий Петрович Шелест, сын
тогдашнего 1-го секретаря Компартии Украины. Несмотря на
свою молодость (ему, как и мне, в это время было 27 лет), он
уже мыслил стратегически. Именно он сумел уговорить выдаю-
щегося ученого академика Николая Николаевича Боголюбова
возглавить ИТФ АН УССР. В.П. Шелест был приветлив и ска-
зал, что я могу получить направление на работу в ИТФ (с пре-
доставлением <гостинки>), если только академик А.И. Ахиезер
даст соответствующую рекомендацию. Тут я и узнал, что уже
давно ведутся переговоры с А.И. Ахиезером о переводе его и его
ведущих сотрудников в ИТФ. Мало того, в ИТФ уже создан от-
дел Статистической физики, который, пока что виртуально, воз-
главляет академик А.И. Ахиезер. Именно в этот отдел по реко-
мендации А.И. Ахиезера я и попал в качестве младшего научно-
го сотрудника. Как оказалось, не нужно было верить слухам, что
в ИТФ набирают только академиков и докторов. Берут и их уче-
ников.
В ИТФ я стал посещать семинары академика
А. С. Давыдова. Несмотря на то, что его отдел назывался отде-
лом Теории атомного ядра, интересы самого Александра Сер-
геевича переключились, главным образом, на разработку теории
экситонов. Ядерная проблема разрабатывалась одним из извест-
ных учеников Давыдова, доктором физ.-мат. наук
Г.Ф. Филипповым (в 1967 г. еще кандидатом), который по ре-
комендации Александра Сергеевича приехал в Киев с Урала.
А. С. Давыдов как раз закончил написание очередной своей мо-
нографии <Теория молекулярных экситонов>. Поскольку я за-
нимался применением экситонного подхода к объяснению опти-
ческих спектров антиферромагнитных диэлектриков, мои вы-
226
ступления с докладами на семинарах приветствовались Алек-
сандром Сергеевичем.
Здесь хотелось бы прокомментировать манеру ведения се-
минаров и стиль написания монографий академиком А.С. Да-
выдовым. Еще будучи студентом, мне нужно было сдавать экза-
мен по теории ядра. В качестве учебного пособия нам была ре-
комендована книга А.С. Давыдова <Теория атомного ядра>. За-
тем, будучи аспирантом ХФТИ, я часто пользовался <Квантовой
механикой> А.С. Давъщова. Эти и другие его более поздние мо-
нографии ярко показали умение А.С. Давыдова излагать мате-
риал в строгой, но доступной для понимания форме. Александр
Сергеевич стремился основное внимание уделить обсуждению
физической сути явления. Особенно ярко это демонстрировалось
на его семинарах, где от докладчика требовалось объяснять
прежде всего физическую сторону вопроса, отодвигая математи-
ческие выкладки на второй план. Если до знакомства с
А.С. Давыдовым он, как и другие авторитетные физики-
теоретики, был для меня легендой, то на семинарах Александр
Сергеевич предстал как старший коллега, с которым можно бы-
ло свободно дискутировать и в котором не чувствовалось мен-
торства. Жесткая, но дружелюбная атмосфера его семинаров
способствовала становлению молодых физиков-теоретиков как
самостоятельных ученых.
Прошло немногим более 2-х лет моей работы в ИТФ. За-
нимаясь разработкой теории экситонов в магнитоупорядоченных
кристаллах, мне удалось установить научные контакты с
В.В. Еременко (теперь академиком НАНУ) и его сотрудниками
из Физико-технического института низких температур АН
УССР. Но в отделе Статистической физики ИТФ я по-прежнему
оставался один. Переезд в Киев академика А.И. Ахиезера и его
молодых докторов С.В. Пелетминского, В.Г. Барьяхтара (теперь
академики НАНУ), П.И. Фомина (теперь член-корреспондент
НАНУ) и других все еще затягивался. В это время
В.В. Еременко с сотрудниками обнаружили индуцированное
внешним магнитным полем давыдовское расщепление в анти-
227
ферромагнетике, а мне удалось теоретически объяснить этот
эффект. Результат был доложен на семинаре у А. С. Давыдова и,
видимо, очень ему понравился. Это сказалось самым неожидан-
ным образом. Однажды утром я пошел в ближайший кинотеатр
посмотреть за 25 копеек (тогда такие цены были на утренние
сеансы) какой-то фильм и там неожиданно встретил Александра
Сергеевича. Он сам подозвал меня к себе и прямо спросил, не
надоело ли мне одному болтаться в другом отделе и не желаю ли
я перейти в его отдел. В принципе, я уже созрел для перехода,
так как все признаки показывали, что переезд отдела
А.И. Ахиезера в Киев не состоится. Тем не менее, вопрос был
согласован с Александром Ильичом Ахиезером, и с марта
1970 г. я стал старшим научным сотрудником в отделе Алексан-
дра Сергеевича Давыдова.
Работа в отделе А. С. Давыдова серьезно способствовала
моему научному росту. Александр Сергеевич настоял на том,
чтобы я защитил докторскую диссертацию уже после 3-х лет
работы в его отделе, заставил меня написать монографию <Тео-
рия магнитных экситонов>. Это была первая моя монография. В
дальнейшем роль А.С. Давыдова сказалась и на перемене тема-
тики исследований: появилось увлечение биофизикой и молеку-
лярной электроникой. Во многом благодаря Александру Сергее-
вичу удалось понять: в теоретической физике формалистика не
должна быть самоцелью и потому ее следует использовать в той
мере; которая позволяет получить результат; главным в изуче-
нии физического явления есть правильная постановка задачи и
выбор соответствующей, по возможности простой, модели фи-
зического процесса. Как неоднократно демонстрировал
А.С. Давыдов, принципиальные результаты получаются про-
стым путем, и лишь нахождение поправок к основным результа-
там требует больших математических усилий. Именно такой
подход позволил А.С. Давыдову стать выдающимся физиком
ХХ-го столетия.
228
Глазами младшей дочери
Е. А. Понежа
В своих воспоминаниях я хотела бы осветить человеческие
качества своего отца, каким он бьш в кругу семьи, как проводил
свободное время. Однако положительные качества его характера
настолько преобладали в нем, а отрицательные в какой-то мере
были продолжением его достоинств, что можно подумать, что я
специально что-то приукрашиваю, что так не бывает. И все же я
попытаюсь рассказать о нем так, как я его воспринимала.
Сколько я помню, главной и отличительной его чертой бы-
ла полная поглощенность работой. Он не делил время суток на
рабочие и свободные от работы часы. Фактически свободного
времени у него не было. Приходя с работы домой, он сразу же
шел в кабинет и продолжал свои занятия. Самые первые мои
детские воспоминания - это как он сидит за большим письмен-
ным столом под зеленой настольной лампой в своем кабинете,
заставленном по стенам стеллажами с книгами с непонятными
названиями, в основном, связанными с физикой и математикой.
Конечно, он не только работал, но и отдыхал, и из всех ви-
дов отдыха предпочитал активный. Летом играл в теннис, зимой
по воскресеньям обязательно ходил на лыжах. Я помню, когда
мы жили в Москве, а там зимы были настоящие, и снег не таял
несколько месяцев, мы с ним, мамой и моими сестрами Надей и
Таней часто ездили кататься на лыжах в окрестностях дома от-
дыха <Широкое>. Место это очень красивое, и там всегда было
много ль1жников. Часто к нам присоединялись его знакомые
сослуживцы из Московского университета. Он вообще любил
компанию, общение и привлекал своих друзей к совместному
проведению отдыха.
Когда мы жили в Обнинске, то часто в компании близких
друзей (а это были Ляшенки, Василий Саввич и Елена Иванов-
ПОНЕЖА Елена Александровна - (ризик-теоретик, младший
научный сотрудник Института теоретической физики
им. Н.Н. Боголюбова НАН Украины, Киев, Украина
229
на, Марчуки, Гурий Иванович и Ольга Николаевна, и др.) вме-
сте с детьми отправлялись гулять в лес или купаться на речку
Протву. В окрестностях Обнинска много лесов, богатых на
грибные места. Там мы научились собирать грибы и полюбили
это занятие на всю жизнь. Гурий Иванович Марчук одним из
первых в Обнинске приобрел моторную лодку. В то время это
была новинка. Я помню, как мы всей компанией время от вре-
мени отправлялись на этой лодке в путешествия по Протве. Зи-
мой, конечно, были лыжи, а летом мы с сестрой Надей (тогда
мы только пошли в школу) долгое время проводили на теннис-
ных кортах, наблюдая, как играет папа.
Праздники, конечно, тоже проводили всей компанией.
Среди друзей нашей семьи было заведено организовывать за-
столье в каком-либо доме, соблюдая очередность. Например,
если у нас дома отмечался праздник Октябрьской революции, то
Новый год отмечался у Ляшенков, праздник Восьмого марта -
у Марчуков и т.д. Эта традиция сохранилась и после того, как
мы переехали в Москву. Помню, как на Октябрьские праздники
к нам домой, а мы жили тогда на Ленинских горах в жилом кор-
пусе университета, приезжали из Обнинска его друзья. В другие
праздники родители сами ездили туда. Как-то папа купил тури-
стическую палатку и надувные матрацы, тогда это было экзоти-
кой. Он сразу же позвонил в Обнинск своим друзьям и предло-
жил съездить в лес на ночевку, чтобы опробовать палатку. Пом-
ню, мы на моторной лодке Гурий Ивановича заехали в далекий
лес, ночевали там в палатке. Было очень тесно, мы не выспа-
лись, встали рано утром, но наградой нам было красивое зрели-
ще рассвета над рекой.
Летом во время отпусков папа с нами ездил на своей ма-
шине в Крым, в основном, все с той же компанией. Несколько
лет мы замечательно проводили отпуск в Евпатории, откуда па-
па был родом. Мы снимали комнаты в частных домах на Пере-
сыпи, окраине Евпатории, расположенной прямо возле берега
моря. Тогда там были огромные пустынные песчаные пляжи,
тянувшиеся на несколько километров вдоль моря. Папа всегда
230
брал с собой в отпуск много книг и продолжал работать и там.
Как раз в Евпатории он писал и правил свою книгу <Квантовая
механика>. В другой год мы с той же компанией, т.е. с Ляшен-
ками и Марчуками, отдыхали в Бердянске. Сначала туда прие-
хали Марчуки, затем наша семья. В доме, в котором мы посели-
лись, имелись еще две комнаты. Папа сразу же телеграфировал
Ляшенкам, отдыхающим тогда у родственников в Ужгороде,
пригласил приехать в Бердянск. Вскоре они приехали, и мы жи-
ли в одном доме, питались за одним столом. Это было чудесное
время. В Азовском море было тогда очень много рыбы, а Гурий
Иванович был страстный рыболов и вылавливал каждый день
на удочку целое ведро рыбы. Сами они съесть ее не могли и
предлагали всем желающим, а когда раздать рыбу не удавалось
- закапывали ее в огороде. Душой компании был Василий Сав-
вич Ляшенко, очень веселый и общительный человек, знавший
огромное количество анекдотов. К сожалению, это был послед-
ний год, когда мы отдыхали с ним вместе. Он был физиком-
ядерщиком и, вероятно, получил большую дозу облучения, так
как вскоре заболел и умер. У него была дочь Лариса, наша с
сестрой ровесница и ближайшая подруга, и младшая дочь Оля.
У Гурий Ивановича было три сына, правда, все они были нас
младше. Мы, дети, весело проводили время.
После смерти Василия Саввича мы еще один раз ездили
вместе с Марчуками в Палангу, в Прибалтику. Там папа встре-
тил своего друга юности, с которым они вместе учились в Мос-
ковском университете, Дмитрия Васильевича Сивухина. Он то-
гда преподавал в Физико-техническом институте и был автором
широко известных книг по общей физике. И в Паланге, как и
везде, мы много ходили в походы по окрестностям, исследовали
достопримечательности, купались в море. А море бьыо тогда
очень холодным, и Дмитрий Васильевич проявил себя как на-
стоящий морж. Если выпадало хоть несколько минут свободного
времени, то папа. который просто органически не мог преда-
231
ваться безделью в лежачем положении, организовывал игру в
бадминтон. Я помню, все тогда, и взрослые и дети, много игра-
ли в бадминтон, и, в общем, неплохо его освоили.
В дальнейшем, когда мы с Надей поступили в университет,
мы перестали ездить в отпуск вместе с родителями, предпочитая
ходить в турпоходы со своими друзьями. А папа с мамой, буду-
чи уже не в молодом возрасте, стали ездить отдыхать в санато-
рии и дома отдыха.
Отличительной чертой отца, которая проявлялась и в рабо-
те, и на отдыхе, была его увлеченность, активность и подвиж-
ность. Каждому делу он отдавался с энтузиазмом. У нас дома
его в шутку называли <энтуазист>. У него никогда не было пло-
хого настроения, во всяком случае он его никогда не показывал.
Он никогда не жаловался на свое самочувствие, всегда был ров-
ным и бодрым.
Домом и воспитанием детей занималась моя мама, Нина
Ефимовна. Она окончила в свое время физический факультет
Московского университета, но по специальности не работала, а
посвятила себя дому, созданию условий для работы своему му-
жу. В делах домашних папа полностью подчинялся маме, при-
знавая ее первенство. Это, конечно, не означает, что он был бе-
лоручкой и ничего не делал по дому. Наоборот, он все умел де-
лать своими руками. Он мог отремонтировать любой электро-
прибор, радиоприемник, телевизор и т.д., сам менял водопро-
водные краны, устранял несложные поломки. В быту, в еде, в
одежде он был нетребовательным и неприхотливым, довольст-
вовался самым необходимым.
Он со всеми был честен, не ловчил, не искал выгоды. Его
юность пришлась на 30-е годы, отмеченные комсомольским за-
дором и энтузиазмом. Он и остался в душе таким комсомоль-
цем-романтиком. Он никогда, ни дома, ни на работе не употреб-
лял ругательных слов, не говоря о более сильных выражениях.
Пишу и думаю, что получается какой-то идеализированный
портрет. Безусловно, я очень любила своих родителей, уважала
и гордилась ими. Но если поискать в папе какие-то отрицатель-
232
ные черты, то я бы отметила некоторую скупость на выражение
чувств. С его стороны я не слышала каких-либо нежных, ласко-
вых слов по отношению к жене либо к детям (самое ласковое,
что я от него слышала, Леночка), а всегда только ровное, доб-
рожелательное, но несколько отстраненное отношение. Правда,
это касалось лишь внешних проявлений эмоций. На самом деле,
ему было небезразлично, как идут наши дела, и он глубоко пе-
реживал, если что-то бьшо не так. Особенно со временем, уже
будучи взрослой и имея своих детей, я сильнее чувствовала его
заботу и беспокойство. В частности, он очень волновался, когда
я с мужем и двумя сыновьями и Надя с дочкой отправлялись
летом в походы на байдарках, и непременно требовал, чтобы
при каждом удобном случае мы телеграфировали о своем ме-
стонахождении. Получив телеграмму, он на карте делал пометки
о прохождении данного пункта. И очень радовался, когда мы
возвращались живыми и здоровьми.
В отношении к людям у него не бьшо безапелляционного,
командного тона, он мог посоветовать, но не указывать, тем бо-
лее настаивать на безоговорочном выполнении своих указаний.
В вопросах воспитания детей его главным правилом было по-
больше хвалить, считая, что перехвалить никогда не вредно.
Он бессознательно (а, может быть, и сознательно) отстра-
нялся от всего неприятного, мрачного в жизни. В частности, он
не любил посещать кладбища, разговаривать о болезнях, смот-
реть мрачные фильмы или читать тяжелые книги. Он любил
комедии, любил смотреть спортивные передачи, наслаждаясь
совершенством человека. С удовольствием ездил на различные
научные конференции и школы, любил веселые компании и за-
столья, но сам пил очень мало.
В общем, он был жизнелюб, и судьба оказалась к нему
благосклонной, дав возможность реализовать себя в любимом
деле, сделать карьеру, окружить себя друзьями и благодарными
учениками, создать крепкую семью, воспитать трех дочерей,
увидеть внуков.
233
