Мои встречи с А.С. Давыдовым
И. С. Осадъко
Александр Сергеевич Давыдов прожил долгую научную
жизнь. получил ряд блестящих научных результатов, написал
несколько книг и создал свою научную школу. Одних аспиран-
тов и стажеров у него было несколько десятков. Каждый из них
сотрудничал с А.С. на определенном этапе его жизненного пути
и может, наверное, вспомнить какие-то только ему известные
факты, относящиеся к А.С. Мои тесные контакты с А.С. прихо-
дятся как на московский, так и киевский отрезок его жизни ме-
жду 1959 и 1969 годами.
Я познакомился с А.С. Давыдовым в 1959 году, будучи
студентом IV-го курса физического факультета МГУ. За год до
этого, на третьем курсе, произошло распределение студентов по
кафедрам и я попал на кафедру теории атомного ядра, которую
возглавлял Д.И. Блохинцев. А.С. читал курс квантовой механи-
ки первое" потоку, в который входили группы теоретиков, а
также группы ядерного отделения, в том числе и наша группа.
На основе этого курса им позже был написан известный учебник
<Квантовая механика>, который, по моему мнению, до сих пор
является одним из лучших учебников по этому разделу физики.
Семинары по квантовой механике тогда у нас вел
Ф. Терновский - сотрудник кафедры электродинамики и кван-
товой теории, которой заведовал А.С. В состав этой кафедры
входили также доценты В.И. Григорьев и Кривченков, а профес-
сорами этой кафедры в то время были Л.Д. Ландау и
М.А. Леонтович. Оба не только номинально числились профес-
сорами ка(})едры, но и читали лекции студентам.
ОСАДЬК.0 Игорь Сергеевич - физик-теоретик. доктор сризи-
ко-математических наук, главный научный сотрудник Физи-
ческого института ин. Н. Лебедева РАН. Москва. Россия
208
М.А. Леонтович в первом семестре четвертого курса читал на-
шему потоку курс электродинамики, а Л.Д. Ландау читал пяти-
курсникам-теоретикам курс квантовой электродинамики.
На первом же семинаре Ф. Терновский дал нам список за-
дач по квантовой механике и теории групп и сказал, что решив-
шие эти задачи могут приходить к нему и сдавать зачет и экза-
мен досрочно. Следует сказать, что студенты с отличной и дос-
таточно хорошей успеваемостью добились в то время права сво-
бодного посещения лекций и семинаров, чем студенты-
теоретики широко пользовались. Пользовался этим правом и я.
Поэтов на лекции А.С. я. как и большинство студентов-
теоретиков. не ходил, а изучал квантовую механику самостоя-
тельно. Однако у опытных студентов, а любой четверокурсник
таковым уже является, существует правило, гласящее: <лектора
надо знать в лицо>. Поэтому я посетил несколько лекций А.С.
Его лекции мне понравились, и в перерыве между двумя часами
лекции по атому водорода я задал ему несколько вопросов по
изложенному материалу. Как потом оказалось, эти вопросы сыг-
рали важную роль в том, что А.С. согласился взять руководство
моей практикой, которую я проходил в начале обучения на пя-
том курсе.
Когда настало время выбирать руководителя практики, я,
вспомнив благоприятное впечатление, оставшееся у меня от не-
скольких лекций А.С., решил обратиться к нему с просьбой о
руководстве моей практикой. Когда я пришел к нему и изложил
мою просьбу, А.С. сказал: <Я помню, что Вы задавали мне во-
просы, когда я читал Bauieiviy курсу квантовую механику. Поэто-
му я согласен быть руководителем Вашей практики>. Следует
сказать несколько слов о том, как А.С. Давыдов появился на
физическом факультете МГУ.
Известно, что еще в 1948 году, работая в Киеве,
А.С. Давыдов построил теорию экситонов в молекулярных кри-
сталлах со сложной элементарной ячейкой. Эта блестящая рабо-
та существенно развивала теорию Я.И. Френкеля, введшего по-
нятие экситона как бестокового возбуждения молекулярного
209
кристалла. Насколько мне известно, эта теория А. С. Давыдова
позже номинировалась даже на Нобелевскую премию. Она пре-
красно объясняла многие факты, обнаруженные в эксперимен-
тах А.Ф. Прихотько и ее учеников, в том числе поляризацию и
расщепление экситонных полос. Это расщепление позднее было
названо (по-моему, Д.П. Крэйгом) "Davydov splitting". Эта рабо-
та сразу сделала А. С. крупнейшим специалистом по молекуляр-
ным кристаллам. И он, как говорил мне, хотел продолжать ис-
следования в области спектроскопии молекулярных кристаллов.
Однако в его судьбу вмешались очень мощные силы, буквально
заставившие его заняться ядерной физикой.
Что же привело А.С. Давыдова через несколько лет в ядер-
ную физику и как он оказался в 50-х годах в Москве? Кратко
историю своего превращения в физика-ядерщика А.С. Давыдов
рассказывал мне сам. Когда А.С. работал в Киеве по экситонной
тематике, неожиданно пришел приказ из Москвы направить
А.С. Давыдова на работу по ядерной тематике. Очевидно сыгра-
ло свою роль то, что А.С. Давыдов, будучи в аспирантуре у
И.Е. Тамма, занимался проблемой л-мезонов, а тот всегда был
связан с атомными проектами СССР. Когда А.С. возмутился
этим приказом и сказал, что будет жаловаться, то в органах,
объявивших об этом приказе, ему просто и доходчиво объясни-
ли, что жаловаться некому, так как это приказ не Академии На-
ук, а значительно более влиятельных органов, и утвержден он на
самом высоком уровне. Так А.С. Давыдов оказался в Обнинске,
где в то время строилась первая в мире электростанция на атом-
ной энергии и был создан Физико-энергетический институт. Там
ему пришлось несколько лет интенсивно заниматься проблема-
ми атомного ядра. Результатом работы в этой области явилась
его книга <Теория атомного ядра>, изданная <Физматгизом> в
1958 году.
После нескольких лет работы в Обнинске А.С. Давыдову
удалось все же перебраться в Москву. Большую помощь в этом,
по его словам, оказал ректор МГУ И.Г. Петровский, пригласив-
ший А.С. Давыдова на преподавательскую работу на физиче-
210
ский факультет МГУ. Будучи заведующим кафедрой электроди-
намики и квантовой теории, А.С. Давыдов имел тесную связь и
с отделом атомного ядра ФИАН им. П.Н. Лебедева, где он руко-
водил семинаром по теории ядра. Именно эти научные семина-
ры были для меня первыми. Я стал их посещать сразу же, как
А.С. стал моим руководителем.
В то время, когда наши пути пересеклись, А.С. усиленно
развивал теорию вращательно-колебательных спектров атомных
ядер с неаксиальной равновесной формой поверхности. Эта тео-
рия, начало которой положила статья А.С. Давыдова и
Г.Ф. Филиппова, опубликованная в ЖЭТФ в 1958 году, разви-
вала далее обобщенную модель атомного ядра Бора-
Моттельсона, построенную в 1953 год)' сыном Нильса Бора и его
коллегой по институту в Копенгагене. А.С. весьма плодотворно
работал над этой теорией со своими аспирантами А.А. Чабаном,
B.C. Ростовским и Р.А. Сардарьяном. Учитывая, что я тогда был
только студентом и не мог участвовать в его работе с аспиран-
тами, А.С. дал мне тещ', находящуюся несколько в стороне от
его основного направления. Он дал мне задание почитать о ре-
акциях срьша. В этих реакциях ядро, захватывая нейтрон из
пролетающего мимо дейтрона, возбуждается. В Nuclear Physics в
1958 году появилась работа канадского физика J. Sawicki, рас-
считавшего сечение такой реакции с использованием модели
Бора-Моттельсона для ядра. А.С. предложил мне, действуя ана-
логично, рассчитать амплитуду реакции срыва с возбуждением
вращательных уровней неаксиальных ядер, т.е. использовать
модель Давыдова-Филиппова.
Поскольку А.С. занимался в то время другой проблемой, то
я был предоставлен самому себе. К Давыдову я пришел только
после проведения расчетов. Обсудив мои результаты и сделав
ряд предложений по форме их представления, А.С. предложил
мне написать научную статью в журнал Вестник Московского
Университета. Он просмотрел написанную статью и написал
направление в редакцию. Эта моя первая статья была опублико-
вана в 1961 году, когда я был еще студентом V-ro курса. Из-
211
лишнш>!, наверное, будет говорить, что этот успех сильно вдох-
новил меня и придал уверенность в своих силах. А. С. Давыдов
хорошо понимал, какую важную роль играет первая научная
публикация для студента или аспиранта, и всячески способство-
вал появлению такой публикации.
А. С. Давыдов умел предложить научную тему, которая бы-
ла по силам студенту или аспиранту. Выбор А. С. Давыдовым
темы для моей практики был исключительно удачен. Это совсем
не означает, что А. С. всегда давал аспирантам темы, при разра-
ботке которых успех был гарантирован. О примере такого рода я
расскажу немного позднее. Однако практически все его аспи-
ранты рано или поздно успешно защищали кандидатские дис-
сертации.
Студенты, заканчивавшие физфак с публикацией, были,
конечно, первыми кандидатами в аспирантуру. Казалось, что
после успешной защиты дипломной работы, где моя работа, вы-
полненная на практике, играла центральную роль, у меня не
будет серьезных препятствий на пути в аспирантуру. Однако
судьба распорядилась по-иному.
Как раз в это время А.С. Давыдова избрали сначала чле-
ном-корреспондентом1, а потом и действительным членом Ака-
демии Наук Украинской ССР, что, по-видимому, предполагало
его возвращение в Киев. Поэтому, когда я обратился к А.С. с
просьбой быть моим руководителем в аспирантуре, он сказал
мне, что в связи с планирующимся переездом его в Киев, он
никого в аспирантуру не берет. Я был страшно расстроен пер-
спективой работы в почтовом ящике, куда меня планировали
распределить на работу после окончания МГУ. Для молодого
читателя я, видимо, должен пояснить, что почтовым ящиком в
СССР назывался либо научно-исследовательский институт, либо
завод со строгим режимом секретности. В СССР таких институ-
тов и заводов было огромное количество, и кадры для этих
<ящиков> поставляли лучшие вузы СССР. Перспектива работы
' Членом-корреспондентом АН УССР А.С. Давыдов стал в 1951 г., а акаде-
миком - в 1964 г. (Прим. редактора).
212
в институте со строгим режимом мне не импонировала. А.С.,
поняв мое состояние, постарался по возможности смягчить мое
разочарование. Мы вышли вместе с физфака и пока шли по на-
правлению к его дому (он жил в одном из корпусов главного
здания МГУ) пытался меня утешить. Он сказал, что когда уст-
роится в Киеве, то я смогу поступить к нему в аспирантуру.
Правда, мне придется сменить научную тематику и заняться
исследованием экситонов. Рассказал, как во время войны ему
пришлось прекратить научную работу и поступить на работу в
заводскую лабораторию, где он занимался рентгеноструктурным
анализом. После этого разговора мне стало легче на душе, и я
осознал, что ничего катастрофического не произойдет, если я
пару лет поработаю в почтовом ящике и потом поступлю в ас-
пирантуру к А.С. Надо сказать, что А.С. Давыдова отличал де-
мократизм в общении с сотрудниками и аспирантами. Он был
для них доступен и был в состоянии понять их настроение и
вникнуть в их проблемы.
В московском почтовом ящике я через год работы неожи-
данно столкнулся с двумя киевскими физиками, которые хорошо
знали А.С. еще по его работе в Киеве. Это были В.Л. Броуде и
И.С. Горбань. У В.Л. Броуде была идея построить лазер на кри-
сталле антрацена, и они приехали в наш режимный институт,
чтобы заинтересовать своей идеей разработчиков военной тех-
ники. Возможности твердотельных лазеров после того, как в
1960 году Мейман построил первый лазер на кристалле рубина,
казались беспредельными. Лазеры на кристаллах рубина тогда
существовали только в нескольких лабораториях институтов
Академии Наук и их нельзя было купить.
Наш институт не стал ждать, когда лазеры будет выпускать
наша промышленность, и решил построить рубиновый лазер
своими силами. Специалистов по лазерам тогда практически не
было не только в технических институтах типа нашего. Их фак-
тически не было и в физических институтах АН, кроме ФИАНа,
где работали А.М. Прохоров, Н.Г. Басов и их ученики. Работу по
созданию лазера в нашем институте поручили мне. К 1963 году
213
я построил рубиновый лазер с импульсной добротностью. Все
свои знания по лазерам я получил тогда на фиановских семина-
рах, руководимых А.М. Прохоровьш, и при посещении его ла-
боратории колебаний в ФИАНе. Поскольку я был практически
единственным экспертом по лазерам в нашем институте, то за-
ведующий отделом и позвал меня на совещание, когда к нем}'
приехали В.Л. Броуде и И.С. Горбань со своим предложением.
От них я узнал, что А. С. Давыдов находится в процессе переезда
в Киев.
Несмотря на то, что моя работа в почтовом ящике развива-
лась весьма успешно, а лазерная тематика была сверхмодной, я
не оставлял мысли об аспирантуре под руководством А. С. По-
этому, как только истекли два года, которые я обязан был отра-
ботать после окончания МГУ, я снова обратился к А. С. с прось-
бой взять меня в аспирантуру. В это время он сдавал дела заве-
дующего кафедрой и пока оставался еще простым профессором
на физфаке МГУ. В Киеве его работа только начинала налажи-
ваться, и поэтому он предложил мне поступать к нему не в аспи-
рантуру АН УССР, а в аспирантуру физфака МГУ. Так в 1964
году я стал его аспирантом на физфаке МГУ. Такой же статус
Давыдовского аспиранта на физфаке МГУ оказался также у мое-
го однокурсника В. А. Онищука. Целый год я провел в аспиран-
туре физфака МГУ, не видя своего шефа, так как он основное
время проводил в Киеве. Моя учеба в аспирантуре в этот год
состояла в проведении семинаров по электродинамике у студен-
тов кафедры теории колебаний. В 1965 году меня вызвал к себе
М.А. Леонтович, который тогда исполнял обязанности заве-
дующего кафедрой электродинамики и квантовой теории, чтобы
обсудить положение моих дел. Я должен был либо менять руко-
водителя (М.А. сказал, что после ухода А.С. Давыдова на ка-
федру пришли профессора А.А. Абрикосов и И.М. Лифшиц и я
могу обратиться к ним с просьбой о руководстве), либо перево-
диться в аспирантуру АН УССР и ехать в Киев к А.С. Я выбрал
второй вариант, и в 1965 году вместе с В.А. Онищуком мы
приехали в Институт физики АН УССР к А.С. Давыдову.
214
Во время первого посещения Института физики мы попали
на научный семинар теоретического отдела, которым руководил
А.С. Дискуссия велась на русском языке. Когда же
А.Ф. Лубченко, дискутируя, перешел на украинский язык, А.С.
сказал: <У нас на семинаре присутствуют люди. только что
приехавшие из Москвы, которые не знают украинского языка.
Поэтому будет лучше, если мы будем дискутировать на русском
языке>. На семинарах А.С. Давыдова в Киеве использовался
исключительно русский язык. Однако по моим наблюдениям
А.С. не воспринимался как <москаль> даже людьми, привер-
женными идее самостийности Украины.
Нас с В.А. Онищуком поселили в общежитии АН УССР на
ул. Софьи Перовской, напротив стадиона завода "Большевик". У
А.С. Давыдова, кроме нас двоих, переведенных из аспирантуры
физфака МГУ, было еще три аспиранта, набранных уже в Кие-
ве: выпускник Киевского политехнического института
Г.М. Пестряков, Э.Н. Мясников из Ростова и Б.М. Ницович из
Черновиц. По приезде в Киев у Онищука и меня состоялась бе-
седа с А.С. Давыдовым о научных проблемах, которые его ин-
тересовали. Мы шли с Давыдовым от Института физики через
Голосеевскую рощу вниз к троллейбусу, и А.С. предложил на
выбор несколько тем: расчет формы экситон-фононных полос,
мелкие ловушки вблизи экситонных полос или миграция энер-
гии с участием экситонов. К тому времени издательством
"Физматлит" была выпущена книга А.А. Абрикосова,
Л.П. Горькова и И.Е. Дзялошинского <Методы квантовой тео-
рии поля в статистической физике>, и у А.С. Давыдова была
идея применить эти современные теоретические методы для
расчета формы экситон-фононных полос и других физических
процессов с участием экситонов. Еще во время пребывания в
аспирантуре физфака МГУ я по предложению А.С. Давыдова
штудировал упомянутую книгу. Поэтом}' во время нашей про-
гулки с А.С. через Голосеевскую рощу я решил заниматься рас-
четом формы экситон-фононных полос с помощью новых теоре-
тических методов.
215
Случилось так, что все перечисленные пять аспирантов
А. С. Давыдова оказались разрабатывающими одну тему: экси-
тон-фононное взаимодействие в молекулярньк кристаллах. Раз-
личия в постановке задачи, конечно, были. Например, мне было
поручено изучать экситоны, взаимодействующие с фононами, в
линейных молекулярных цепочках, а Э.Н. Мясникову - про-
блему взаимодействия молекулярных экситонов с фононами в
трехмерных кристаллах. Такая ситуация, конечно, может пока-
заться странной, но сейчас, когда я сам побывал руководителем
аспирантов, я могу понять, каким образом могла возникнуть
такая ситуация.
А. С. брал аспирантов, как правило, на ту проблему, кото-
рая в настоящий момент им активно разрабатывалась. Такой
проблемой в описываемый момент была проблема экситон-
фононного взаимодействия. Если бы у А. С. Давыдова была при-
вычка давать тему, которая ему представляется перспективной,
но которой он сам в данный момент не занимается, то он смог
бы без труда загрузить работой и пять аспирантов-теоретиков.
Но тогда аспирант-теоретик оказался бы фактически предостав-
ленным самому себе, так как А. С. мог бы давать только общие
советы. А.С., по-видимому, старался избегать таких ситуаций и
поэтому таких тем аспирантам, как правило, не давал. Однако
пять же аспирантов, решающих фактически одну проблему, был
явный перебор. По моим наблюдениям, А. С. ни раньше, когда
занимался исследованием ядер, ни позже, когда он занимался
экситонами, такого перенасыщения аспирантами одной темы не
допускал. По-видимому, два <лишних> московских аспиранта.
т.е. В.А. Онищук и я, и создали такую напряженную ситуацию.
При рассмотрении линейных экситонов, взаимодействую-
щих с фононами, по теории возмущений появляются расходимо-
сти в массовом операторе, который описывает влияние фононов
на сдвиг и уширение экситонных полос. Эти расходимости свя-
заны с наличием расходимости в плотности экситонных состоя-
ний линейной цепочки. Одно время мне казалось, что приду-
манная мной итерационная процедура вычисления массового
216
оператора позволяет обойти эту трудность. Я даже сделал ус-
пешный доклад на семинаре теоретического отдела в присутст-
вии А.С., однако уже месяц спустя после семинара я понял, что
не решил проблему расходимости. В трехмерных кристаллах
такой проблемы нет, и поэтому работа Э.Н. Мясникова прохо-
дила более успешно - он готовил совместную статью с А.С. Я,
разочарованный результатами своего труда, сказал А.С., что
хочу поменять тему диссертационных исследований. Я ожидал
сопротивления со стороны А.С. Однако А.С. пошел мне на-
встречу. Он спросил меня, чем я хочу заниматься. К тому вре-
мени я проштудировал статьи И.М. Лифшица в ЖЭТФ 1947
года по возмущениям вырожденного типа, к которым относится
быстро спадающее в пространстве возмущение кристалла при-
месным центром. Возмущения вырожденного типа позволяют
рассматривать влияние примеси на фононные и экситонные
спектры без использования теории возмущений, что всегда при-
влекает теоретика. Поэтому я сказал А.С., что хочу заниматься
проблемой мелких ловушек вблизи зон молекулярных эксито-
нов, где эта теория И.М. Лифшица может быть успешно исполь-
зована. А.С. согласился с моим предложением и обратил мое
внимание на теоретические работы Э.И. Рашбы и эксперимен-
тальные работы В.Л. Броуде и Е.Ф. Шеки по мелким ловушкам
вблизи экситонных зон в молекулярных кристаллах. Так за год
до окончания аспирантуры А.С. Давыдов санкционировал изме-
нение моей темы.
Отличительной чертой теорий А.С. Давыдова была тесная
связь его теорий с экспериментом. Такой стиль был мне по ду-
ше, что, по-видимому, и побудило меня обратиться к нему с
просьбой быть руководителем моей практики на IV-ом курсе в
МГУ. Насколько я знаю, теория экситонов Давыдова возникла в
ответ на обращение к нему А.Ф. Прихотько объяснить происхо-
ждение резко поляризованных полос поглощения молекулярных
кристаллов. А.С. Давыдов всячески поощрял контакты его аспи-
рантов с экспериментаторами. Поэтому, начав разрабатывать
тему мелких ловушек, я пришел в лабораторию М.Т. Шпака, где
217
Н.И. Остапенко вела экспериментальные исследования дефект-
ных состояний монокристаллов нафталина. В дальнейшем мои
теоретические исследования по мелким ловушкам проходили в
тесном контакте с ней и М.Т. Шпаком.
Прошел год и мое пребывание в аспирантуре подошло к
концу. Я подготовил свою первую работ}' по мелким ловушкам в
молекулярных цепочках. А.С. поставил мой доклад на институт-
ском семинаре, где преобладали экспериментаторы. Экспери-
ментаторы задают вопросы, которые весьма неожиданны для
теоретика. Поэтому доклад в такой аудитории был чрезвычайно
полезен для меня, намеренного продолжать работать на эту тему
в Москве уже самостоятельно, имея лишь эпизодические кон-
такты с А.С. Антонина Федоровна Прихотько, будучи директо-
ром Института физики, предлагала мне остаться после аспиран-
туры работать в теоретическом отделе этого института вместе с
А.С. Хотя совместная работа с А.С. у меня складывалась ус-
пешно, мне, коренному москвичу, трудно было все же решиться
на то, чтобы перебраться в Киев на постоянную работу. Я решил
искать работу в Москве. А.С. всегда уважал выбор других лю-
дей. Так было и со мной. Когда я нашел работу в лаборатории
Э.В. Шпольского в Московском педагогическом институте, то
А.С. без колебаний написал Э.В. Шпольскому рекомендательное
письмо, которое помогло получить мне постоянную позицию в
этой лаборатории. Два года Э.В. Шпольский терпеливо ждал,
когда я завершу свою работу над диссертацией, начатую еще в
Киеве.
Поскольку тема моей диссертации по мелким ловушкам
лежала вне сферы основных научных интересов А.С., то все че-
тыре статьи, положенные в основу моей кандидатской диссерта-
ции были написаны мной самостоятельно без соавторства с А.С.
Поскольку А.С. не обсуждал эти статьи в такой мере, в какой он
обычно проводил обсуждение, будучи соавтором, то он, видимо,
считал, что диссертация нуждается в неформальной апробации.
Поэтому апробацию моих результатов А.С. организовал сле-
дующим образом. Он прислал мне из Киева письмо, где пред-
218
дожил: <Поезжайте в Черноголовку и расскажите о Ваших рабо-
тах Э.И. Рашбе и В.Л. Броуде>. Они были крупнейшими спе-
циалистами по проблемам, затрагивавшимися в моей диссерта-
ции, и А.С. Давыдов полагал, что если обсуждение моей работы
пройдет благополучно на семинаре в их присутствии, то работу
можно выпускать на защиту. На семинаре, руководимом
В.Л. Броуде в Институте физики твердого тела в Черноголовке, я
рассказал о своей диссертации в присутствии Э.И. Рашбы. Док-
лад прошел успешно. Путь к защите был открыт. Защита успеш-
но прошла в феврале 1969 года на заседании спецсовета Инсти-
тута физики в Киеве.
Впоследствии мне неоднократно приходилось встречать
А.С. Давыдова на различных конференциях. Он был одним из
главных участников регулярных семинаров по экситонам. Но об
этой стороне его деятельности лучше могут рассказать другие.
219
