Выдающийся физик
Г. И. Марчук
С профессором А. С. Давыдовым мы познакомились в
1953-м году на атомном объекте Лаборатория <В>, куда
А.С. Давыдов. В.И. Субботин и я были переведены на работу
постановлением Совета министров СССР. Это был один из ум-
нейших и интеллигентнейших ученых. Он приехал из Киева с
женой Ниной Ефимовной (тоже физиком) и тремя дочками Та-
ней, Леной и Надей. Их поселили в одном из коттеджей в зоне.
Мы сразу же подружились. Меня назначили заведующим мате-
матической лабораторией, а Александра Сергеевича - заведую-
щим теоретическим (физическим) отделом, которым до этого
руководил начальник объекта Д.И. Блохинцев. Сотрудники это-
го отдела находились в привилегированном положении, считали
себя элитой, и новому начальнику пришлось сначала трудно.
Александр Сергеевич был очень мягким и тактичным челове-
ком. поэтому он не стал ничего ломать. Постепенно, благодаря
его высочайшей квалификации, он приобрел большой авторитет
у своих подчиненных, и все наладилось.
Александр Сергеевич Давыдов в 1939-м году блестяще
окончил Московский университет. Он поступил в аспирантуру к
Игорю Евгеньевичу Тамму, которую окончил, сделав прекрас-
ную работу.
Началась Отечественная война. Александра Сергеевича
призывали в армию, но не взяли, так как решили, что он больше
принесет пользы в тылу. Он стал работать на авиационном заво-
де сначала в Москве, затем в Уфе, контролируя качество мото-
ров и других важных деталей выпускаемых самолетов. Причем
МАРЧУК Гурий Иванович - математик, эколог, академик,
директор Института вычислительной математики РАН, Москва,
Россия
186
приборы для контроля нередко приходилось конструировать
самому. В 1943-м году А.С. Давыдов поступил в докторантуру в
Москве, но, не имея квартиры в столице, вынужден был пере-
ехать в Киев. В Москве в Физическом институте
им. П.Н. Лебедева он в 1949-м году защитил докторскую дис-
сертацию <Теория поглощения света в молекулярных кристал-
лах>.
Через два года его избрали членом-корреспондентом АН
Украины. Его диссертация была опубликована как монография
(1951 г.). Она касалась новых важных вопросов. Вскоре ее пере-
вели на английский язык и издали в США.
Его глубокие труды по теоретической физике были замече-
ны зарубежными учеными, и его стали приглашать за границу.
Он побывал в США, ФРГ. Ездил в Данию к О. Бору (сын
Нильса Бора) и подружился с ним. О. Бор создал теорию сим-
метричного ядра, а Давыдов - теорию несимметричного ядра.
В лаборатории <В> Научного центра в Обнинске он вместе
с другими учеными занимался термоядерным оружием. Когда в
1955-м году работа была завершена, он переехал в Москву. К
его удивлению, его пригласили заведующим кафедрой Москов-
ского университета, которой до этого руководил М.А. Леон-
тович. Это была лучшая физическая кафедра страны. Кроме
того, он стал работать по совместительству в Физическом ин-
ституте АН СССР. Будучи скромным и приятным человеком, к
тому же блестящим ученым, он снискал к себе всеобщее уваже-
ние.
Работая и в Обнинске. и в Москве, он не прерывал связи с
Киевом: общался с большим другом академиком М.В. Пасеч-
ником и своими учениками.
Семья Давыдовых была очень дружной и любила прово-
дить свой досуг на природе. По воскресеньям они приглашали
нашу семью и семью профессора Ляшенко на прогулки в лес, в
поездки за грибами, а зимой - на лыжах. Летом же наши семьи
ездили <диким> способом купаться на море. Мы побывали всей
компанией в Евпатории на Черном море, в Бердянске на Азов-
187
ском море и в Паланге - на Балтийском. Об этих замечатель-
ных поездках можно было бы написать целую книгу. Праздники
мы тоже всегда проводили вместе. У нас была удивительно при-
ятная компания, связанная не только общностью интересов,
культуры, но и общностью работы. Все мы имели много детей и
брали их всюду с собой. Даже когда Давыдовы переехали в Мо-
скву, дружба наша не прерывалась, и мы продолжали ездить
друг к другу в гости на дни рождения и праздники. Наша дружба
не прекратилась и тогда, когда мы переехали в Сибирь, а Давы-
довы жили в Киеве. В 1969-м году мы совершили совместное
путешествие по Телецкому озеру.
Работая в Московском университете, А. С. Давыдов напи-
сал несколько книг: <Теория атомного ядра> (1958 г.), <Кванто-
вая механика> (1963 г.) и другие. В физике появилось понятие
(<Давыдовское расщепление>). Его как бле-
стящего физика-теоретика знал научный мир, но несмотря на
это он не был членом Академии наук СССР. В 1964-м году А.С.
Давыдова избирают членам Украинской Академии наук, и, ос-
тавив кафедру в Москве, университет, он уехал в Киев в инсти-
тут, где директором был Н.Н. Боголюбов 1. Вообще-то знамени-
тый академик Боголюбов только числился директором, а приез-
жал в Киев редко, так как он был еще и директором Междуна-
родного ядерного института в Дубне.
В Киеве, в Институте теоретической физики, А.С. Давыдов
написал еще несколько фундаментальных трудов: <Возбужден-
ные состояния атомных ядер> (1967 г.), <Теория молекулярных
экситонов> (1968 г.), <Теория твердого тела> (1976 г.), <Биоло-
гия и квантовая механика> (1979 г.) и десятки научных статей,
напечатанных в советских и иностранных журналах.
Александр Сергеевич увлекся в это время солитонами. Он
построил теорию солитонов в молекулярных цепочках.
А.С. Давьщов применил физические законы, выведенные для
1 Сразу после переезда в Киев, с 1964-го года по 1966-и, А.С. Давыдов ра-
ботал заведующим отделом теоретической физики в Институте физики АН УССР.
(Прим. редактора).
188
неживой материи, к биологии, пытаясь объяснить на молекуляр-
ном уровне механизм сокращения поперечно-полосатых мышц.
Он опубликовал статью в Лондонском журнале и статью в Бер-
линском журнале о сокращении мышц человека. Эти статьи вы-
звали такой интерес биологов, физиологов, химиков, биофизи-
ков и многих других специалистов, что в середине 70-х годов в
институт посыпались сотни запросов с просьбой прислать копии
статей. Статьи посылали в США, Южную Америку, Австралию,
Японию и, конечно, в страны Европы.
Затем он занимался сверхпроводимостью при высоких
температурах. Для непосвященных удивительно это слышать,
так как сначала была открыта сверхпроводимость при низких
температурах - это температура жидкого гелия, то есть минус
271 градус, а сверхпроводимость при высоких температурах -
это температура жидкого азота, то есть приблизительно минус
200 градусов по Цельсию.
А.С. Давыдов много сделал в физике и написал много на-
учных книг, некоторые из которых упомянуты выше.
Н.Н. Боголюбов совсем редко приезжал в Киев, а зам. ди-
ректора Шелест переехал в Москву. Президент АН УССР
Б.Е. Патон предложил А.С. Давыдову занять место директора
института. Александр Сергеевич после долгих уговоров и коле-
баний согласился и был хорошим директором. В эти годы он
заболел. Выдающийся хирург Н.М. Амосов сделал ему опера-
цию на легком. После этого он продолжал трудиться еще долгие
годы.
Все его три дочери стали физиками. Александр Сергеевич
всю жизнь увлекался теннисом. В Обнинске он играл с
Д.И. Блохинцевым, с супругами Казачковскими, А.И. Лей-
пунским. В Киеве он рано вставал и ухитрялся ходить на корт и
играть еще до работы. Даже после операции он не бросил игру в
теннис. Последние годы у него было очень высокое давление,
примерно 200/110. Приезжая в Москву, он советовался со мной,
189
так как он неплохо себя чувствовал, предполагая, что, возмож-
но, такое давление для него норма и он может играть в теннис.
Я не соглашался с ним и советовал слушаться врачей. Он играл
в теннис и бегал трусцой 2 до последнего дня. В этот день он еще
собирался идти на работу. Умер он от инфаркта в начале 1993-
го года, почти одновременно с женой Ниной Ефимовной. Для
меня он всегда был образцом ученого нашего времени.
Кроме того, что А.С. Давыдов был членом Академии наук
Украины с 1964 года, он был удостоен Ленинской премии за
свои исследования молекулярных экситонов, а также Государст-
венной премии Украины за цикл работ по атомному ядру. Ему
было присвоено звание Заслуженного деятеля науки УССР за
большие заслуги в развитии советской науки и подготовку науч-
ных кадров. Наконец, в 1975 году он был избран действитель-
ным членом Международной академии по квантово-
молекулярным исследованиям, находящейся в Париже. В эту
академию избрано только около четырех десятков самых вы-
дающихся ученых мира.
2 На самом деле, в последние годы жизни Александр Сергеевич оставил
теннис, а бег трусцой заменил ежедневными интенсивными пешими прогулками
по утрам длительностью около часа. (Прим. редактора.)
190
Это было героическое время
в развитии физики, и у него были
свои герои
С. А. Москаленко
Впервые я познакомился с Александром Сергеевичем Да-
выдовым зимой 1959-1960 года в Москве. Сперва я напомню те
обстоятельства, которые привели меня к Александру Сергееви-
чу. Я учился в аспирантуре Института физики АН УССР
(ИФАН) в г. Киеве в 1956-1959 гг. под руководством Кирилла
Борисовича Толпыго. Я поступил в аспирантуру после 5-и лет
работы в вузе. и Кирилл Борисович предоставил мне большую
степень самостоятельности. Поэтому оппонентов для защиты
диссертации я подыскивал себе сам.
В аспирантуре я занимался теорией экситонов большого
радиуса, которые тогда были открыты экспериментально в по-
лупроводнике Cu2O Евгением Федоровичем Гроссом и его со-
трудниками в Ленинграде (теперь - Санкт-Петербург) в Физи-
ко-техническом институте им. А.Ф. Иоффе. Вскоре зкситоны
были обнаружены в кристаллах CdS и CdSe. Физика экситонов в
полупроводниках быстро развивалась, вовлекая все новых
(включая и в ИФАН-е) исследователей. Интерес к экситонам в
полупроводниках был тем более высок, что в ИФАН-е в после-
военные 1945-1953 годы Александром Сергеевичем Давыдовым
были заложены основы теории экситонов малого радиуса в мо-
лекулярных кристаллах. В 1951 г. была опубликована моногра-
фия А.С. Давыдова <Теория поглощения света в молекулярных
кристаллах>. Было установлено расщепление экситонных уров-
МОСКАЛЕНКО Святослав Анатольевич - дтик-теоретик,
академик АН Молдовы, заведующий отделом Института при-
кладной физики АН Молдовы. Кишинев, Республика Молдова
191
ней в кристаллах с несколькими молекулами в элементарной
ячейке, получившее название <давыдовского расщепления> и в
1966 году удостоенное Дипломом на открытие.
Теоретические исследования Александра Сергеевича и его
учеников велись в тесном сотрудничестве с экспериментальны-
ми работами, проводившимися Антониной Федоровной При-
хотько с сотрудниками. В Институте работали ученики и после-
дователи Александра Сергеевича и неудивительно, что мне по-
советовали обратиться по поводу защиты диссертации к Алек-
сандру Сергеевичу. До этого я пытался поговорить по телефону
с другими возможными оппонентами, но потерпел неудачу. От-
вет был, что они меня не знают и оппонировать не могут. Види-
мо, опасаясь аналогичного исхода, я сел в поезд Киев-Москва и
утром в морозный зимний пасмурный день оказался на Киев-
ском вокзале Москвы, откуда позвонил по телефону в МГУ.
В это время Александр Сергеевич возглавлял кафедру
квантовой теории МГУ, ту знаменитую кафедру, на которой ра-
ботал Лев Давидович Ландау. По телефону я сообщил Алексан-
дру Сергеевичу, зачем прибыл в Москву, и Александр Сергее-
вич пригласил меня приехать в МГУ на кафедру. Когда я там
оказался, он спросил: <Ну что у Вас?>. Я коротко рассказал. По-
том Александр Сергеевич сказал: <Вот видите, у меня на столе
стопка диссертаций, по которым я обещал быть оппонентом в
этом году. Поэтому взять еще и Вашу диссертацию не могу. Но
чтобы в Ученом Совете в Киеве не восприняли мой отказ, как
плохое мнение о Вашей диссертации, я напишу об этом письмо в
адрес Ученого Совета>.
С этим письмом я вернулся в Киев. Однако простое обще-
ние, доброжелательное отношение к молодому человеку (мне
тогда был 31 год), которого он видел впервые, произвели на ме-
ня большое впечатление. Тем более, что ко мне отнесся с пони-
манием человек на столь высоком посту в крупнейшем универ-
ситете страны. Зародившееся глубокое уважение к Александру
Сергеевичу постепенно крепло и не покидало меня всю жизнь.
192
После защиты диссертации в I960 году на Ученом совете
Киевского государственного университета им. Т.Г. Шевченко я
вернулся в Кишинев. Постепенно Александр Сергеевич Давыдов
и его научная школа в Киеве, куда он переехал в 1964 году после
избрания действительным членом АН УССР, стали для меня и
моих коллег из Института прикладной физики АН МССР цен-
тром притяжения. Мы часто приезжали к нему апробировать
свои научные результаты, черпали новые знания и энтузиазм в
работе. Для меня Киев был вторым родным городом, так как
здесь я сформировался как начинающий научный работник, и
все лучшее, что мне удалось сделать в жизни, зародилось в годы
аспирантуры в ИФАН-е, хотя и было впоследствии реализовано
в Кишиневе в течение последующих 40 лет.
В 1956 году, когда я поступил в аспирантуру, ИФАН вы-
глядел, скорее, как дом отдыха с большими свободными терра-
сами и высоким холлом в три этажа. Институт бьы расположен
на краю Голосеевского леса и был оснащен прекрасной научной
библиотекой. В это время в теоретическом отделе ИФАН-а, ру-
ководимом Соломоном Исааковичем Пекаром, развивалась тео-
рия поляритонов и бьшо сформулировано представление о доба-
вочных световых волнах в кристаллах в экситонной области
спектра, за что впоследствии С.И. Пекар получил Диплом на
открытие. Представления о поляритонах в фононной области
спектра ранее были сформулированы К.Б. Толпыго независимо
от Макса Борна и Хуан Куня.
Таким образом, благодаря работам А. С. Давыдова, А.Ф.
Прихотько, С.И. Пекара и их научных школ, Киев стал крупным
научным центром физики экситонов с мировым значением. На-
ряду с физическим Институтом им. П.Н. Лебедева АН СССР в
Москве и МГУ, а также Физико-техническим институтом
им. А.Ф. Иоффе АН СССР в Ленинграде и ЛГУ, киевские науч-
ные школы определяли уровень развития экситонной физики во
всем мире.
Начиная с 1964 года академики АН УССР А.С. Давыдов и
А.Ф. Прихотько организовали Всесоюзный экситонный семинар
193
и пригласили наш научный коллектив принимать в нем участие.
Естественно, мы с благодарностью встретили это предложение,
так как это было первым признанием на всесоюзном уровне су-
ществования нашего молодого научного коллектива. Постепенно
наше сотрудничество в рамках этого семинара стало постоянно
действующим фактором нашего роста и развития.
1966 год стал годом присуждения Ленинской премии за
выдающиеся достижения в физике экситонов. Все мы в Киши-
неве, вовлеченные в эту тематику, восприняли это необыкновен-
ное событие как торжество экситонной науки и гордились лау-
реатами - нашими старшими коллегами и лидерами науки
Они принадлежали к двум киевским научным школам - А. С.
Давыдова и А.Ф. Прихотько - из ИФАН-а и к ленинградской
школе Е.Ф. Гросса из Физико-технического института им. А.Ф.
Иоффе. Напомню имена лауреатов, которые составляют гор-
дость советской и мировой науки. Это теоретики Александр
Сергеевич Давыдов, Эммануил Иосифович Рашба и Андрей Фе-
дорович Лубченко, это экспериментаторы Антонина Федоровна
Прихотько, Михаил Семенович Бродин и Владимир Львович
Броуде (все из Киева), это также экспериментаторы Евгений
Федорович Гросс, Борис Петрович Захарченя и Александр
Александрович Каплянский из Ленинграда. Многие из них ныне
здравствуют, избраны членами Российской академии наук и На-
циональной академии наук Украины, стали руководителями
своих научных школ и продолжают дело своих выдающихся
предшественников.
В 1966 году в Кишиневе состоялся экситонный семинар.
Он памятен мне ещё и тем, что А.С. Давыдов и А.Ф. Прихотько,
ознакомившись с нашим отделом теории полупроводников и
квантовой электроники ИПФ АН МССР, пришли к выводу, что у
нас имеются докторские результаты в теории экситонов боль-
шой плотности в полупроводниках. Известна поговорка: <Какой
солдат не хочет стать генералом?>
Конечно, первый сигнал в этом направлении меня вдохно-
вил и был очень важным. Но до защиты докторской диссертации
194
прошло еще 4 года. Это связано с тем, что в то время еще не
появились экспериментальные данные, свидетельствующие о
существовании предсказанных мной экситонных молекул, на-
званных биэкситонами, и явления бозе-эйнштейновскои кон-
денсации экситонов и биэкситонов в полупроводниках. Для
меня было очень важным мнение на этот счет Леонида Вениа-
миновича Келдыша, которого я считал и считаю самым автори-
тетным специалистом в физике экситонов большой плотности в
кристаллах. Оно было решающим, и я не мыслил свою защиту
без его одобрения. Встретив Леонида Вениаминовича в
1968 году в Киеве на конференции, если я не ошибаюсь, по ко-
герентной и нелинейной оптике, я спросил его насчет моей док-
торской диссертации. Леонид Вениаминович произнес тогда
слова, которые я запомнил на всю жизнь и которыми я сам те-
перь руководствуюсь. Основное утверждение звучало примерно
так: <Результаты докторской диссертации должны остаться для
следующих поколений>. Касаясь меня, Леонид Вениаминович
добавил: <Пока нет экспериментальных подтверждений Ваших
теоретических результатов, я не буду принимать участие в защи-
те Вашей диссертации, хотя и мешать не буду>.
Мнение Л.В. Келдыша было очень важно для А. С. Давы-
дова как председателя Объединенного научного совета по защи-
те докторских диссертаций Института теоретической физики,
Института физики. Института полупроводников и Института
металлофизики АН УССР.
К счастью, уже до конца 1968 года биэкситоны были обна-
ружены экспериментально в кристаллах CuCl и CuBr в работах
профессора Сергея Глебовича Никитина и его сотрудников в
Лаборатории спектроскопии твердого тела Страсбургекого уни-
верситета им. Луи Пастера. Начиная с этого времени физика
биэкситонов начала бурно развиваться. Результаты французких
исследователей были подтверждены в 1970 г. в работах япон-
ских авторов. А впоследствии биэкситоны были обнаружены
И.В. Кукушкиным, В.Д. Кулаковским и В.Б. Тимофеевым из
Института физики твердого тела (Черноголовка) даже в таких
195
кристаллах, как Ge и Si, где при больших уровнях возбуждения
и низких температурах в обычных условиях образуются элек-
тронно-дырочные капли, предсказанные Келдышем.
Другими словами, к концу 1970 года, когда я защищал в
Киеве докторскую диссертацию по специальности <теоретиче-
ская и математическая физика>, физика экситонов большой
плотности была на подъеме, и моя защита на столь ответствен-
ном Совете прошла успешно. На заседании произошел один
эпизод, связанный с поведением Александра Сергеевича Давы-
дова как председателя Совета по защите. Эпизод тронул меня и
я его четко запомнил.
На защите выступали мои уважаемые официальные оппо-
ненты профессора Лев Эммануилович Гуревич, Владимир Мои-
сеевич Агранович и Владимир Степанович Машкевич, потом
выступил Соломон Исаакович Пекар и бьию зачитано много
отзывов. В конце подвел итоги Александр Сергеевич Давыдов,
высоко оценивший мою работу. Но защита сильно затянулась,
что не было в стиле Александра Сергеевича. Произошло это по
моей вине, так как я слишком подробно отвечал на вопросы,
создавая о себе, возможно, неблагоприятное впечатление. Алек-
сандр Сергеевич подошел к первому ряду, где я сидел среди
присутствовавших и слушал очередное выступление, и сказал:
<Зачем Вы так подробно отвечаете? Ведь вопросы пустяковые, а
создается впечатление, что они очень важные!> Такое друже-
ское, доброжелательное отношение запомнилось, тем более, что
оно распространилось и на других наших сотрудников, которые
защищали свои докторские диссертации на Ученом совете в
Киеве. Защита же моей докторской диссертации стала первым
шагом в консолидации позиций нашего научного направления в
физике экситонов и биэкситонов большой плотности в полупро-
водниках.
В 1983 году наш сотрудник Петр Иванович Хаджи защитил
свою докторскую диссертацию по теории когерентного нелиней-
ного распространения света в полупроводниках в экситонной
области спектра на Ученом совете Института теоретической фи-
196
зики АН УССР. Через год, в 1984 г., на этом же Ученом совете
защитила свою докторскую диссертацию Анна Ильинична Боб-
рышева. Директором Института и председателем Ученого совета
по защитам был Александр Сергеевич Давыдов. И Хаджи и
Бобрышева с восхищением вспоминают обаятельный образ
Александра Сергеевича, его четкость и умение вести заседания
Ученого совета. Обе докторские диссертации были апробирова-
ны предварительно на семинарах академика Л.В. Келдыша в
МГУ на кафедре квантовой радиофизики - это было для нас
непременным условием. Александр Сергеевич мог быть уверен-
ным, что на его Совет мы выносим итоги работы, прошедшие
самую суровую экспертизу.
Говоря о влиянии работ Александра Сергеевича Давыдова
и его школы на научные исследования, проводившиеся нашим
коллективом, хотел бы отметить, что мы изучали давыдовское
расщепление электронно-дырочных зон в полупроводниках, яв-
ление нутации в экситонной области спектра, поляритонные со-
литоны и когерентное нелинейное распространение света в кон-
денсированных средах в экситонной области спектра. Работы
А.С. Давыдова и А.А. Серикова, посвященные теории нестацио-
нарных состояний поляритонов и эволюции во времени экси-
тонной и фотонной компонент поллритона, помогли нам с П.И.
Хаджи понять, что это и есть явление нутации в экситонной об-
ласти света. Частота Раби в данном случае определяется не
плотностью фотонов (что имеет место в случае двухуровневых
атомов), а плотностью собственных атомов решетки. Это свя-
занно с тем, что плотность возбуждающих фотонов и плотность
экситонов намного меньше плотности невозбужденных атомов
кристалла.
Наш интерес к биофизике был вызван возможностью обра-
зования биэкситонов в процессах фотосинтеза, идеей Герберта
Фрёлиха о возможности бозе-эйнштейновской конденсации оп-
тических фононов в мембранах биологических объектов, а так-
же работами Давыдова и его сотрудников, посвященными соли-
197
тонам в alfa-спиральных молекулах, получившим название <давы-
довских солитонов>.
Монография Александра Сергеевича <Биология и кванто-
вая механика" была у нас настольной книгой по этим вопросам.
Я вспоминаю эпизод из нашей деятельности в теоретической
биофизике, когда Александр Сергеевич способствовал нашим
работам в этой области и в очередной раз оказал нам моральную
поддержку. Это было на Съезде по биофизике в МГУ. На одном
секционном заседании обсуждался наш доклад, посвященный
бозе-эйнштейновской конденсации фононов в модели Фрёлиха.
Кем-то из присутствующих было сделано замечание, что это
явление невозможно. Для меня чрезвычайно важным было вы-
ступление Александра Сергеевича Давыдова, который сказал,
что он недавно вернулся из Индии, где присутствовал на Семи-
наре, посвященном живому состоянию, организованным лауреа-
том Нобелевской премии Ильёй Романовичем Пригожиным.
Александр Сергеевич отметил, что явлению бозе-
эйнштейновской конденсации в биологических объектах прида-
ется большое значение как возможному, благодаря явлению
сверхтекучести, механизму недиссипативного переноса энергии.
Тем самым я еще раз убедился, насколько более демократичная
ситуация сложилась в физике, нежели в биофизике. В биофизике
в то время существовало сравнительно небольшое число школ и,
по этой причине, часто проявлялось стремление к монополии и
господству в данной области знаний, неприятие чужих идей и
направлений. К счастью, в физике существовали и еще сущест-
вуют много выдающихся равноценных школ и центров, и никто
не может претендовать на монополию в какой либо области фи-
зики.
Одним из таких научных центров является Институт теоре-
тической физики АН УССР, возглавлявшийся академиком
Александром Сергеевичем Давыдовым почти 20 лет, начиная с
1973 и до 1987-го года.
Поражали умение Александра Сергеевича Давьыова соче-
тать научную и организационную деятельность, его блестяще
198
написанные монографии <Квантовая механика>, <Теория твер-
дого тела>, <Теория молекулярных экситонов>, <Теория солито-
нов в молекулярных системах>, <Биология и квантовая механи-
ка>, в которых сочетается полнота и высокий уровень с просто-
той изложения и доступностью.
Когда Александр Сергеевич был у нас в гостях в ИПФ АН
МССР, мы поинтересовались, когда он успевает писать и изда-
вать столько монографий, переведенных в ряде стран мира? От-
вет для нас был неожиданным: <Во время отпусков>. Имелось в
виду, что в течение двух месяцев свободного времени можно
было отключиться от других дел и сосредоточиться на написа-
нии книги. Но каким образом удавалось проникать столь быстро
и глубоко в суть обсуждаемых явлений и так ясно их излагать,
так и осталось загадкой. На вопрос: <А когда же Вы отдыхае-
те?> Александр Сергеевич ответил смеясь: <На работе, во время
конференций и семинаров>.
Александр Сергеевич Давыдов принадлежал к удивитель-
ному поколению советских физиков, оставивших неизгладимый
след в мировой науке. Нам, их современникам, повезло в жизни
встретить столь выдающихся людей!
199
Молодой доцент
Н. Г. Находкин
Моя первая встреча с Александром Сергеевичем состоя-
лась в послевоенные годы (1947-48 учебный год). В том году в
красном корпусе Киевского государственного университета им.
Тараса Шевченко училось около полусотни полуголодных, пло-
хо одетых студентов IV-ro курса физического факультета, одним
из которых был и я. Мы в разной степени испытали на себе все
тяжести военных лет Отечественной войны, что, как ни пара-
доксально, усилило тягу к знаниям. Нам всегда было интересно
знать, кто и что будет читать. К концу третьего курса мы уже
знали большинство преподавателей физического факультета, но
появлялись новые преподаватели, что еще больше обостряло
наше любопытство.
Так мы узнали, что курс термодинамики и статистической
физики нам должен читать 35-летний доцент Александр Сергее-
вич Давыдов и с нетерпением ждали встречи с ним. Его внеш-
ность не произвела на нас особого впечатления. Оно не улучши-
лось, когда он заговорил, потому что тембр голоса и некоторые
особенности речи не способствовали созданию благоприятного
впечатления. Однако первые минуты прошли, и когда мы нача-
ли вникать в ясную и стройную нить излагаемого материала, то
все это исчезало, и оставалось положительное впечатление от
положительной ауры этого человека, и поражала интенсивная
интеллектуальная работа его мозга.
Настоящая лекция является имитацией творческого про-
цесса, открытого для слушателей, и никакие ухищрения совре-
менных способов передачи информации, даже с участием хоро-
ших артистов, не могут заменить умелого лектора, владеющего
секретом чуда коллективного гипноза. Именно такими были
НАХОДКМН Николай Григорьевич - физик-экспериментатор,
академик НАН Украины. профессор Национального
университета им. Тараса Шевченко, Киев, Украина
200
лекции Александра Сергеевича. Их содержание можно узнать по
тем учебным пособиям, которые он нам оставил, но волшебство
участия или, точнее, кажущегося участия в творческом процессе
могут понять лишь слушатели. Впоследствии я спросил у Алек-
сандра Сергеевича, как ему удалось так быстро написать учеб-
ные пособия при всей его занятости. Он мне ответил, что каждое
пособие является следствием специальной подготовки перед
чтением нового курса лекций. Я начинаю читать новый курс,
говорил он, когда он полностью от начала до конца продуман и
в уме отрепетирован. После этого я могу сесть и почти без суще-
ственной переработки и редактирования изложить свой курс в
письменном виде.
Еще один из видов удивительного педагогического мастер-
ства Александр Сергеевич проявил при проведении практиче-
ских занятий по курсу термодинамики и статистической физики.
Даже сейчас, имея за своими плечами более 50 лет педагогиче-
ской работы, я не могу представить, как это ему удавалось за-
ставить группу студентов 15-20 человек с очень различной
подготовкой решать довольно сложные задачи. При этом у дос-
ки не стоял, как это обычно происходит на практических заня-
тиях других преподавателей, лучший студент, и сам преподава-
тель ничего не писал на доске кроме условия задачи, а происхо-
дила коллективная игра <гроссмейстера> с 15-20 различными
игроками на 15-20 <досках>. Какой интеллект и какую память
при этом должен иметь <гроссмейстер>! И что самое удивитель-
ное, даже слабым студентам удавалось за два или четыре часа
сделать определенные шаги в решении поставленной задачи.
Такого чуда я не встречал больше за всю мою жизнь. Все пред-
принимаемые мною попытки хотя бы в малом объеме осущест-
вить проведение практических занятий в таком стиле, к сожале-
нию, не удавались.
Александр Сергеевич читал нам также курс квантовой ме-
ханики. Он его читал нам впервые, а казалось, что читает лек-
тор, который прочел этот курс нескольким поколениям студен-
тов. Впоследствии в 1974 году этот курс был издан в виде учеб-
ного пособия для студентов университетов. По-моему мнению,
201
он является одним из лучших учебных пособий по квантовой
механике. На всю жизнь от лекций Александра Сергеевича ос-
талось впечатление от его удивительно уважительного и даже
<трепетного> отношения к теореме о нормальных координатах,
в которых систему можно представить набором осцилляторов.
Становилось ясно, почему надо <любить> гармонический ос-
циллятор как модель вещества.
Очень интересными были контакты с Александром Сер-
геевичем на экзаменах. Обычно студенты имеют различные спо-
собности и различную подготовку. Не секрет, что некоторые из
них не успевают подготовиться к экзаменам. Если учесть, что
мы учились в сложное послевоенное время, то диапазон воз-
можных ответов на экзаменационные вопросы был чрезвычайно
широким. Часть студентов тяжело физически работала и не мог-
ла своевременно осилить программу. Александр Сергеевич по-
нимал это. Он доброжелательно выслушивал студента и в конце
его неудачного ответа предлагал взять другой билет, пойти в
коридор и при помощи лучше подготовленных своих коллег -
студентов - проработать эти вопросы. После третьего или чет-
вертого билета некоторьм из них удавалось получить удовле-
творительную оценку.
Мне удалось не только учиться у Александра Сергеевича,
но наблюдать, как сам он слушает лекции. В те годы Вадим Ев-
геньевич Лашкарев впервые начал читать в университете курс
физики полупроводников. Его лекции решили слушать ряд уче-
ных из института физики Академии наук УССР, среди слушате-
лей оказался и Александр Сергеевич. Я должен был также по-
сещать эти лекции, потому что Вадим Евгеньевич пригласил
меня читать на возглавляемой им кафедре физики полупровод-
ников Киевского университета специальный курс физической
электроники. На этих лекциях мы с Александром Сергеевичем
сидели за одной партой. Вадим Евгеньевич бьш блестящим лек-
тором, но новизна материала и, вероятно, визит-эффект были
причиной многочисленных ошибок, исправляя которые он про-
являл свою эрудицию и научное чутье. Мне было интересно.
202
Сидящему рядом Александру Сергеевичу не было интересно. Он
бурчал, что так нельзя, что он не все понимает, что лекция
должна быть продумана так, чтобы в ней была железная непре-
рываемая нить логики. Термины должны быть четкими.
<Ну разве можно говорить в полупроводниках об уровне
Ферми, если он находится в запрещенной зоне полупроводни-
ка>, - говорил он. Лектор не имеет права на ошибку, обычно
заканчивал он свои комментарии. Сам Александр Сергеевич
выступал почти без ошибок. Он любил выступать с лекциями и
докладами и всегда демонстрировал при этом четкость изложе-
ния материала в едином логическом ключе. Недаром в
1952 году, когда начал создаваться радиофизический факультет
университета, Александр Сергеевич дал согласие работать на
нем, но обстоятельства изменились и, к великому нашему сожа-
лению, он не смог этого осуществить, потому что был переведен
на работу в Москву.
Трудолюбие, стиль обучения и начала логики закладыва-
ются в самом раннем возрасте. Это подтверждают воспомина-
ния Александра Сергеевича о своем раннем детстве, которыми
он поделился со мной во время совместного санаторного оздо-
ровления и игры в бадминтон. Его родители переехали в Крым,
спасаясь от голодовок, и он начал учиться в крымской школе с
некоторыми приключениями. А дело было так. Все крымские
друзья и товарищи в округе оказались старшими Александра на
один-два года. Они пошли в школу, а ему сказали, что еще рано
учиться. Но маленький Саша вместе с друзьями начал ходить в
школу и стоял у окна класса и внимательно слушал учителя.
Учитель заметил маленького черненького мальчика и пригласил
зайти к класс и не пожалел об этом. Паренек оказался смышле-
ным и обгонял своих старших по возрасту соучеников.
Со временем Александр Сергеевич был зачислен учени-
ком. Однако учение не обошлось без курьезов. В первом атте-
стате, который он показал своему отцу, у него были отличные
оценки по всем предметам за исключением закона Божьего. В
этой графе аттестата стояла надпись <иноверец>. Отец Саши
203
возмутился и при помощи архаических методов воспитания при
помощи ремня изменил отношение Саши к закону Божьему.
Последующая педагогическая практика Александра Сергеевича
началась во время учебы в московском рабфаке. Он работал,
учился и помогал неуспевающим или отставшим товарищам
грызть гранит науки. Это, как он говорил, формировало мое
мастерство излагать мысли и искать четкий стиль изложения.
Что получилось, мы знаем - получилось очень хорошо.
Все люди незаменимы и уникальны. Уход человека - это
невосполнимая потеря. А когда уходят такие яркие уникальные
личности, как Александр Сергеевич, то это громадная невоспол-
нимая потеря. Но жизнь идет и не все в ней теряется. Остаются
следы от дел и трудов ушедших. Александр Сергеевич оставил
нам большое полезное наследие и последователей. Следы оста-
ются не только от дел, но и в искорках благодарной памяти о
человеке, учителе и товарище.
204
Поклін Учителю
Б. М. Ніцович
В 1964 році О.С.Давидова обрано дійсним членом Ака-
демії Наук УРСР, що й спричинилось до його переїзду з Москви
до Києва. Насправді ж це було повернення в Україну, але на
більш високий енергетичний рівень. В цьому році в нього поя-
вились два нові аспіранти: Едуард М'ясников (з Ростова на До-
ну) та Богдан Ніцович (Чернівці). Ми попали в надійні руки!
Перші враження:
АС (так ми його ніжно називали, по абревіатурі імені й по
батькові в російській транскрипції) - невисокого зросту, міцної
статури з феноменальним овалом поголеної голови (Юл
Бріннер, герой вестерну <Чудова сімка>, нехай ховається),
пружною ходою виспортованої людини (щоденний біг та пере-
можні ігри у великому тенісі в самого <метра> ?.Патона) і
усмішка, яка причаровувала не тільки аспірантів, але й значну
частину жіноцтва.
АС - неймовірний генератор наукових ідей (про
всесвітньо відомого поета, який розпочинав свій шлях матема-
тиком, друзі жартували: <для того, щоб стати відомим матема-
тиком йому забракло фантазії>; у АС фантазії було надміру), з
його допитливістю та наполегливістю він мав можливість про-
годувати ідеями не один інститут. При цьому, він ніколи не пе-
реживав, що його наукові пошуки часто отримували іншу про-
писку. Але вдячність і порядність наукового світу зберегли для
нас і <давидовську аксіальну модель атома>, і <давидовське
розщеплення>, і <давидовський солітон>.
НИЦОВНЧ Богдан Михайлович - физик-теорегик. доктор
<ризико-математических наук, просрессор, заведующий ка-
<редрой Черновицкого национального университета, Чернов-
цьі, Украйна
205
(snimok)
Кабінет О.С.Давидова в іФ АН УРСР (С.Марисова, О.С.Давидов, Б.Ніцович,
Г.Пєстряков, 1965 р.)
АС - абсолютна відсутність пихи; наукове честолюбство
- так, реальна оцінка своїх досягнень - так, усвідомлення
значного масиву своїх знань - так, але жодного тиску автори-
тету, ніколи і ніхто не відчував себе поруч з ним пігмеєм чи не-
потрібом.
В 1965 році на семінарі виступав один із учнів АС, вельми
ерудований молодий доктор, гість з Москви з науковою до-
повіддю. В запалі суперечки він раптом заявив <АС, если вьі
зтого не понимаете, так помолчите немного>! Я (як провінціал з
гіперболізованим відчуттям субординації) був шокований, ну,
думаю, ось твій кінець, друзяко. Але рівно через п'ять хвилин,
АС в спокійній і незворушній манері поклав московського гостя
<на лопатки>. Та мене найбільше здивувало, що після семінару
за кавою АС ніжно обіймав нашого гостя і щиро радів з його
успіхів. Я отримав від свого Учителя урок на все життя: ніколи
не дозволяй науковій суперечці переходити в площину особи-
стих стосунків.
206
Завдяки АС я пізнав дві важливі речі: екситони та втіху
натхнення!! Озираючись із сьогодення, можу стверджувати, що
екситон такий же невичерпний, як і атом (бо годує мене і по-
нині). А щодо радості творчості, то тільки завдяки АС я зумів
кайдани теоретичних формул перетворити на крила фантазії, які
допроваджують мене до фізично логічного завершення будь-
якого дослідження.
Бути поруч з АС, бути поруч Велета, для мене означало
такі ж відчуття, як для звичайного ченця зі Скиту Манявського
(де ми були з АС на конференції) стояти поруч і слухати про-
повіді найсвятішого кардинала о. Любомира Гузара.
На завершення скажу:
Якщо моя сім'я живе в достатку, якщо мене шанують в
моєму місті, люблять мої студенти, цінують як науковця, то всім
цим я завдячую Великому Учителю Олександру Сергійовичу
ДАВИДОВУ.
207
