АКАДЕМИК
`
Б. Гунько, "Рабочая правда" N 7 (60), г. Москва
`
Недавно пришла печальная весть о смерти крупнейшего
советского учёного, академика Бориса Викторовича Раушенбаха,
сыгравшего выдающуюся роль в развитии нашей космической науки
и техники.
В 1961 году мне, тогда ещё молодому специалисту, выпало
большое счастье познакомиться с ним. Борис Викторович - в то
время ему было чуть больше сорока лет - резко выделялся среди
всех знакомых мне научных работников. Он обладал
энциклопедическими знаниями и какой-то совершенно
фантастической памятью, благодаря чему мог безошибочно
ответить практически на любой вопрос или, по крайней мере,
сразу и точно указать, где можно найти необходимую справку.
Круг его научных интересов был поистине безграничен. Он писал
уникальные книги не только в области своей основной
специальности - математической физики и и теории
устойчивости, но и касающиеся сложнейших проблем искусства.
Но, может быть, больше всего пленяла его высочайшая
интеллигентность и демократичность. У молодых, да и не только
у молодых, учёных часто имеется потребность о чём-то
посоветоваться с корифеем науки. Ведь порой его помощь может
спасти от нескольких лет пустопорожней работы. Но столь же
часто удерживает боязнь: а вдруг задаваемые вопросы окажутся
идиотскими, и вы получите соответствующую оценку?
В общении с Раушенбахом это было исключено. С любым
человеком он вёл разговор в манере знаменитых "бесед
Сократа". Внимательно выслушав вас, Раушенбах, прежде всего,
говорил, что высказанные мысли чрезвычайно интересны и
содержательны, затем гомеопатическими дозами делал вроде бы
совсем незначительные поправки, в результате чего вам
становилась абсолютно ясна вся ваша дурь. Но при этом вы
уходили предельно счастливым человеком, ибо получили массу
приятнейших комплиментов и, главное, теперь знали, в каком
направлении надо работать.
...В 1989 году началась открытая контрреволюция,
которую, себе же на беду, бурно приветствовала чуть ли не вся
наша "интеллигенция", и, признаюсь, я частенько вспоминая
Раушенбаха, думал: "А как он? Неужели и его
"приватизировали"?" Помимо общей обстановки мои опасения
подогревались ещё и тем, что Раушенбах, будучи по
национальности немцем, вместе с другими был выслан в начале
Отечественной войны. Волновало и то, что в начале
"перестройки" поднимался вопрос о воссоздании в Саратовской
области какой-то немецкой автономии или чуть ли не
республики, и ходили слухи, будто академика Раушенбаха хотят
сделать тараном для пробивания этой затеи. К сожалению,
позвонить ему и спросить напрямик я не мог. Ведь ещё тогда, в
далёком 1961 году, он был так засекречен, что прямого выхода
на него по телефону не было. Вот я и гадал: а что же с
Раушенбахом?
Ответ пришёл неожиданно. Не помню точно когда, но,
кажется, это произошло где-то в году 93 или 94-ом. Я включил
радио и вдруг услышал, что сейчас в прямом эфире будет
передаваться беседа журналистки такой-то с академиком
Раушенбахом.
Ох уж эти щебетуньи-журналистки! Ну, ладно, трещали бы
себе, беря интервью у какой-нибудь Хакамады. Так нет! Дай им
для беседы хоть Льва Толстого или Иисуса Христа, воскресшего
на 5 минут, они всё равно будут ладить своё: "А вы по утрам
чай или кофе пьёте? А как Вы худеете?..." Но сегодня к такого
рода "проблемам" непременно примешивают ещё и набившую
оскомину клевету на Сталина и Советский строй. Разумеется, и
на этот раз мадам, почирикав о кофе, начала выгребать в эту
сторону.
- Борис Викторович! Вы столько пережили. Эта проклятая
секретность! Вы ведь были в ГУЛАГе! За колючей проволокой!
Это было ужасно?
Я слушаю и мысленно умоляю Раушенбаха: "Ну, Борис
Викторович! Ну, проучите же эту пустышку! Ну, не церемоньтесь
же с ней, как с нами когда-то!"
И что вы думаете? Проучил. Хотя и в своей сократовской
манере.
- Спасибо, сказал он, что Вы затронули этот важный
вопрос. Вы, конечно, знаете, как американцы создавали свою
первую атомную бомбу? За колючей проволокой, в пустыне,в
обстановке строжайшей секретности работали полностью
изолированные от общества крупнейшие учёные. И это было
естественно. Ведь шла война, и требовалось в самые сжатые
сроки создать секретное оружие. И точно так же у нас - в
такой же обстановке секретности велась разработка
необходимого для победы оружия.
- Но, простите! - заволновалась пустышка. - Ведь у нас
был сталинизм!
- Вы совершенно правы! Хотя точнее было бы сказать, что
у нас был социализм, в тяжелейших условиях боровшийся за
спасение всего человечества. Будь иначе, мы с Вами не сидели
бы сейчас в этой уютной комнате.
- Но ведь у Вас были нечеловеческие условия!
- И опять Вы правы! В том смысле, что работа была
чрезвычайно напряжённой. Но, с дрыугой стороны, поверьте, что
для учёного творческое напряжение - это самое большое
счастье. Я вам откровенно скажу - никогда у меня не было
таких уникальных условий для работы. И я благодарен судьбе за
то, что меня, тогда совсем ещё молодого человека, заметили,
взяли на такую ответственную работу и создали для неё такие
условия. Ведь я жил и работал среди замечательных учёных,
которые очень много дали для моего развития. И, если бы не
эта школа, я, может быть, так и остался бы простым кандидатом
наук, каких у нас десятки тысяч.
Но ведь это же был ГУЛАГ! Там страдали такие
замечательные люди, как Туполев...
Вы правы, точно так же "страдали", как и я. И получили в
этом ГУЛАГе высшие государственные награды, звания и премии.
Это относится ко всём учёным, работавшим над важнейшими
вопросами обороны. Другое дело, что в заключении было много
уголовников и врагов народа. У них условия были другими, но
разве это не справедливо? Хотя, надо заметить, что кормили
этих людей лучше, чем сегодня кормят большинство пенсионеров.
Чувствовалось, что журналистка близка к обморочному
состоянию. И это можно было понять. Ведь она с помощью
очередной "жертвы сталинизма" должна была в пух и прах
разоблачить ужасы советской власти, а тут - такой скандал!
Скандал в прямом эфире! Ведь с работы выгонят! И она снова
пошла в атаку:
Вы говорите о каких-то врагах народа. Что за враги?
Откуда? Да не было их!
Вы мне просто глаза открываете! Честное слово, никогда
прежде не думал, что белогвардейцы, кулацкие банды, басмачи,
вредители, взрывавшие шахты, цеха, мосты, власовцы,
бандеровцы, оказывается, были нашими друзьями! Спасибо Вам, я
теперь всем буду рассказывать.
Но всё-таки! Ведь только в двадцатые и тридцатые годы в
ГУЛАГе погибло 40 миллионов человек!
Вы знаете, я слышал и про 80, и про 100 миллионов. Но,
честное слово, никак не пойму, почему же в те годы численность
населения росла, а сейчас падает? Вы - умница. Ну, объясните
же мне, в чём тут дело? И что нужно сделать, чтобы
остановить вымирание? Это очень важно! Может быть, опять
ГУЛАГ нужен? И ещё одного не пойму. Ведь если взять эти
миллионы, о которых сейчас говорят, да ещё прибавирь к ним 20
миллионов погибших в Отечественной войне, то возникает
вопрос: откуда же могли взяться недавние почти 300 миллионов
советских граждан? Ну, помогите мне разобраться - откуда?
Ведь самые простые расчёты обнаруживают, что это абсолютно
невозможно. Хотите, я Вам покажу?
Но журналистка уже явно ничего не хотела и думала лишь о
том, как поскорее "выйти из окружения".
Огромное спасибо, Борис Викторович! Знаете, мне
говорили, что Вы чрезвычайно оригинальный собеседник, но,
честное слово, я не думала, что до такой степени. В наше
время - и такие взгляды! Это совсем не просто.
Раушенбах рассмеялся.
- Уверяю Вас - это очень просто. Ведь для этого нужно
обладать всего двумя качествами - грамотностью и честностью.
Кто бы знал, как хотелось мне сразу же позвонить кумиру
своей молодости и горячо поблагодарить его за всё!
`
(Конец статьи)
`
Ссылка на статьи акад. Б. В. Раушенбаха общественной и
культурной тематики:
http://beseda.mscom.ru/library/books/raush.html
`
