"Если не хватает великих людей в бурные исторические эпохи,
их выдвигают обстоятельства".
Гельвеций
Революционная весна 1917 года застает С.Петлюру в Киеве. Он вместе
с Владимиром Винниченко возглавляет в Центральной Раде украинских
социал-демократов. По воспоминаниям современников, Петлюра не был
силён в ведении дискуссий, но охотно выступал на митингах, где нужно
было не доказывать, а зажигать сердца яркими лозунгами. Он был подвижен,
энергичен, умел расположить к себе. Безусловно, он хотел добра своему
народу, мечтал о свободной, процветающей Украине и всячески способствовал
культурной революции, которая успешно началась после Февраля и прогрессирова
ла при Центральной Раде и даже Скоропадском.
В.Королев, сподвижник С.Петлюры, так характеризовал своего шефа:
"Действительно, чем объясняется безграничное моральное воздействие
С.Петлюры? Без сомнения, это его огромная энергия, его фанатическая
любовь к стране, его искренний демократизм и его глубокая вера в силу
нации, не говоря уже о его честности и бескорыстности, признанных
даже его врагами" ("Pogromсhik" p.41)8 .
Аналогичную характеристику мы встречаем у Арнольда Марголина и ряда
других современников, сотрудников и соратников С.Петлюры. От них отличаются
оценки Вл. Винниченко, но это отчасти можно объяснить их острым соперничеств
ом в высших эшелонах власти. Об антисемитизме пока ни слова.
Трудно сказать, что Петлюра, перефразируя формулу К.Станиславского,
любил больше: "себя в революции" или "революцию в себе". Вероятно,
он и сам того не знал. Его гипнотизировали образы знаменитых народных
лидеров, а в стремлении войти в историю этаким украинским Гарибальди
или Боливаром нет ничего предосудительного. Может быть, его манили
лавры Наполеона, и потому "к решающим и сложным политическим вопросам
он всегда подходил с точки зрения интересов армии."9 10 ноября 1917г.
он активно участвовал в захвате Штаба округа, сохранившего верность
Временному правительству, поддержав от имени Центральной Рады инициативу
большевиков. Ещё раньше, когда начался развал фронта и тысячи солдат
кинулись по домам, С.Петлюра всю свою энергию отдал организации национальных
воинских частей, которые стали опорой Директории и, помогли сбросить
власть немецкого ставленника гетмана Павла Скоропадского.
Характерны названия этих формирований, частично доставшихся от гетмана:
это Сичевые стрельцы во главе с Е.Коновальцем и А.Мельником,10( Серожупанная
дивизия, бригада Запорожзских казаков. Воскрешается память о славных
и кровавых годах Богдана Хмельницкого, гайдамаках Железняка и Гонты.
Желто-голубые знамёна, такие же длинные "языки" на папахах, широкие
шаровары, старые казацкие песни - все бралось на вооружение и должно
было вдохновить новых гайдамаков, как они себя нередко называли. Становится
все заметнее, что С.Петлюра, человек совершенно штатский, всей душой
тянется к делам военным, а в политических дебатах, которых в ту революционну
ю пору хватало, чувствует себя крайне неуютно.
Все больше у него замечаются диктаторские замашки. Так, Вл.Винниченко
возмущен, что С.Петлюра призвал войска гетмана перейти на его, Петлюры,
сторону, а не сторону Директории, назначившей его своим Верховным
Атаманом. 1918 год, первый год украинской автономии, заканчивался
в атмосфере всё нарастающего хаоса. Две силы напирали на УНР (Украинскую
народную республику), чтобы вернуть её в лоно "единой и неделимой":
с севера - большевики, с юга - деникинцы. Немалая угроза нарастала
и с запада, где обретшие независимость старые "друзья"-поляки были
готовы использовать смутное время для нового передела Украины. Недолго
длился период, о котором Вл. Винниченко потом с грустью вспоминал:
"Воистину, мы в это время были богами, которые брались из ничего сотворить
новый мир". "Из ничего" собирались сотворить новый мир и большевики,
но они хоть в общих чертах представляли себе программу действий и
те силы, на которые можно опереться.
Стоило только захватить власть и отпраздновать победу, как тут же
начался раскол в лагере победителей: Вл.Винниченко хотел создать разновиднос
ть советской системы, чтобы лишить Москву притягательной для пролетариев
силы, её "грома и молнии", как он выражался. С.Петлюра был сторонником
парламентской демократии с ярко выраженным национальным уклоном.
Шесть армий практически одновременно сражались в Украине: петлюровская,
большевистская, белая, Антанты, польская и махновская. Временные блоки
создавались и распадались, солдаты перебегали из лагеря в лагерь,
темные страсти все грознее и очетливее вырывались на поверхность и
совладать с ними многие из участников побоища не умели или не хотели.
Нужны были чрезвычайные меры, чтобы в таких условиях обуздать разбушевавшуюс
я стихию, а не оказаться щепкой в мутном потоке.
В петлюровской армии, плохо организованной и недисциплинированной,
часто не знавшей, кого и что она защищает, было лишь две силы, удерживавшие
от полного развала и самоликвидации: авторитет Головного Атамана и
возможность пограбить. Идейных, национальных мотивов хватило не надолго.
В воздухе пахло Большим Погромом, а малые уже шли повсеместно. Под
давлением Красной армии Директория 2 февраля покинула Киев и перебралась
в Винницу. Вскоре Вл. Винниченко подал в отставку, и С.Петлюра фактически
сосредоточил в своих руках гражданскую и военную власть. Теперь он
отвечал за всё и управлял, насколько это было возможно, всем.
Чтобы внушать другим свои взгляды, надо их иметь в достаточно конкретном,
ясно сформулированном виде. Убеждённый националист, С.Петлюра мечтал
о национальном единстве всех социальных групп, стараясь не замечать
острейших противоречий между крестьянами и крупными землевладельцами,
у которых землю то отбирали и делили (сразу после Февраля), то почти
всю вернули, отобрав у только что получивших её крестьян (при П.Скоропадском).
Теперь начинался "третий передел" - многовато для двух лет свободы.
В городах заметная часть населения ориентировалась на большевиков
с их привлекательными в своей простоте лозунгами. С.Петлюра рассчитывал
на помощь Антанты, однако Антанта решила поддержать белое движение,
боровшееся за "единую и неделимую" и видевшее в национал-сепаратисте
Петлюре свого злейшего врага.
Давно замечено, что нет ничего слаще борьбы за высокие идеалы (в том
числе и национальные), и нет ничего горше, чем выйти победителем в
этой борьбе. Оказавшись на вершине, ты должен решать проблемы, не
решенные твоими предшественниками, почему они и рухнули; ты вынужден
отвечать за все, подвергаясь нападкам и ударам со всех сторон.
Ты вдруг лишаешься многих соратников, так как они поспешили незаметно
"слинять", убоявшись ответственности или чувствуя свою несостоятельность.
Так исчез весной 1919 г. Вл.Винниченко.
Опытные политики знают, что сама борьба приносит куда больше дивидендов,
чем решительная победа. Можно у той системы, против которой борешься,
выторговать уступки, добиться льгот, частичного, а иногда и полного
удовлетворения самых разнообразных требований. Но не нужно рушить
эту систему, пока она не изжила себя полностью и, главное, пока её
нечем заменить.
С.Петлюра не был серьёзным политиком, но отличался смелостью и склонностью
к романтике. Ведь так все хорошо начиналось: и "рiдна мова" зазвучала
повсеместно, откуда-то появились кобзари и бандуристы, войско одеждой
своей, усами и прическами стало напоминать Богданово воинство. Не
хотелось обижать и другие народы: создали специальный Секретариат
по делам национальностей, в котором вице-секретарем по еврейским делам
был Моисей Зильберфарб - это ещё при Раде и гетмане. При Директории
появилось целое Министерство по еврейским делам во главе с Абрахамом
Ревуцким, которое занимало одну комнату в отеле (декабрь 18-го -
февраль 19-го). Он пытался что-то сделать для прекращения погромов,
но не добился ничего. Ему на смену пришел Пинхас Красный, исполнявший
роль не министра, а лакея при Петлюре. Потом и он сбежал к большевикам.
Поначалу удалось добиться существенных успехов на культурном фронте,
а также издания циркуляров и указов, ломавших национальные ограничения
практически во всех областях. Более двухсот евреев приняли участие
в работе высоких государственных органов, среди них - Арнольд Марголин,
осуществлявший функции главного представителя Диретории в странах
Антанты. Нет оснований сомневаться в искреннем желании С.Петлюры установить
в Украине, очищенной от большевиков и русских монархистов (те и другие
- "за единую и неделимую", только разных цветов), социальный и национальный
рай с приоритетом, само собой, и под покровительством украинской
нации. Но как далеки мечты от реальности!
Не было в истории Европы, а может, и мира другого клочка земли, где
одновременно действовало бы столько антагонистов, где бы власть так
часто (иногда ежедневно) переходила из рук в руки. где невозможно
было предвидеть события на день вперед, где жизнь человеческая стоила
бы так дешево, а возможность мгновенного обогощения путем грабежа
была столь безгранична. Хаос и погром шли рука об руку.
Еврейское население в городах и местечках,
не очень разбираясь в политических программах,
на опыте последнего десятилетия больше рассчитывало
на защиту со стороны рабочих дружин (события 1905-1907 годов в промышленных
городах), чем на покровительство хмельных и разудалых хлопцев, чей
вид и повадки будили давние и не очень давние воспоминания: погромы
Украину никогда надого не покидали, а в конце XIX и начале XX века
стали особенно регулярны. Уход заметной части еврейской молодёжи
в ряды большевиков был исторически закономерен, как до этого стремительный
рост "еврейского присутствия" в Народной воле, у эсэров и социал-демократов.
Пока что Украина стала местом одного Большого Погрома, к которому
руку приложили все участники грандиозного побоища. Все - это не значит
в равной мере, с одинаковыми результатами.
***
По свидетельству многих историков и современников, самыми жестокими
и беспощадными были белогвардейские, деникинские погромы. Организованные
и руководимые "сверху", они совершались и при наступлении, и при отступлении.
"Мы воюем не с большевиками, а с еврейством," - заявляли энтузиасты
этого движения. Заступничество отдельных офицеров за евреев и попытки
остановить резню всречали резкий отпор начальства и приводили к их
удалению из армии. Всё это не помешало А.Деникину в его фундаментальном
труде "Белая армия" назвать погромы Директории "особенно свирепыми
и кровопролитными" (А.Деникин, "Белая армия", с.234). Мир потрясло
опубликованное в 20-е годы письмо Степана, одного из штабных офицеров
генерала Шкуро, своему другу Косте с предложением поразвлечься вечерком,
наблюдая, как их общий друг Денис будет сжимать череп маленького жиденка,
которого он прозвал "комиссаром", при помощи этакой короны и бамбуковой
палочки, пока череп не треснет. Обещали приcутствовать дамы - Ирина
Петровна и Анна Николаевна. Я пересказал текст, а не процитировал
его, чтобы избежать ряда деталей. По моим сведениям, проверка этого
документа доказала его подлинность (полностью - в книге "Pogromchik",
с.284).
Безусловно, не все в армии Деникина были подобны автору этого письма
и его другу Косте. Но и редким исключением они не являлись. Нравственный
уровень многих участников белого движения оставлял желать лучшего;
это в значительной мере облегчило победу большевикам. Как там поётся:
"Четвертые сутки пылает станица..."? Пожары в еврейских местечках,
где понятия не имели ни о большевиках, ни о меньшевиках, не затухали
месяцами. А потом затухали сами собой: выгорело все дотла. Хочу верить,
что "поручик Голицын и корнет Оболенский" не были к этому причастны.
Осторожно, господа! Мы идем по минному полю нашей истории.
По этому полю своими ногами прошел не одну сотню вёрст убеждённый
монархист и антисемит, в недавнем прошлом депутат Государственной
Думы и редактор реакционной газеты "Киевлянин" Василий Витальевич
Шульгин. Один из зачинателей добровольческого движения, он отличался
не только большой личной смелостью, но и её редкой разновидностью
- "талантом искренности", что заставляет с особым доверием воспринимать
его автобиографические записки, в частности о гражданской войне.
"Белое дело" погибло, - с горечью констатировал он. - Начатое "почти
святыми", оно попало в руки "почти бандитов".11
"Почти бандиты"..."потому не крали, что были богаты, а как обеднели,
то сразу узнали дорогу к сундукам "благодарного населения" (там же).
Если бы только грабили ... Исполняя карательные функции,
батарея расстреливает весь боезапас: дальше
везти не на чем, мулы падают. "Трёхдюймовки
работают точно, отчётливо ... Чью хату зажгло? Чьих сирот сделало
навеки непримиримыми, жаждущими мщения... "бандитами"?... для облегчения
мулов. По всей деревне. По русскому народу, за который мы же умираем...".(2
Но и это еще не предел. Вы ещё не забыли письмо Степана милому другу
Косте? - Тогда продолжим. Цитата даётся без купюр :
"В одной хате за руки подвесили... "комиссара"... Под ним разложили
костер. И медленно жарили... человека...
А кругом пьяная банда "монархистов" ...выла "Боже, царя храни".
Если это правда, если они есть ещё на свете, если рука Немезиды не
поразила их достойной их смертью, пусть совершится над ними страшное
проклятие, которое мы творим им, им и таким, как они, - растлителям
белой армии ... предателям белого дела...убийцам белой мечты...".13
Напомню ещё раз: мною не изменен ни один знак.
Ещё совсем недавно со страниц "Киевлянина" В.Шульгин метал громы и
молнии на головы большевиков, комиссаров, евреев. Обычно все три категории
бъединялись в одно понятие - жиды, хотя, в отличие от многих коллег,
В.Шульгин употреблял и слово "евреи". Радуясь тому постоянному страху,
в котором жили евреи при Деникине, он, тем не менее, погромов не одобрял:
"Погромы опаснее для русских, чем для евреев..., потому, что они нас
развращают..."; "Тот, кто ограбит еврейскую квартиру... , сделает
вред русскому делу".(4
Проблема "чистых рук" постоянно волновала В.Шульгина, и главную причину
крушения добровольческого движения он видел в его нравственном крахе.
"Увы, орлы не удержались на "орлиной" высоте. И коршунами летят они
на юг, вслед за неизмеримыми обозами с добром, взятым... у "благодарного
населения".(5 (стр. 286)
"Надо отдать им должное"..., "приходится признать", "к чести тов...
надо сказать"... - всё чаще и чаще встречается на страницах повести
по мере того, как автор, с болью в сердце, рисует неумолимый рост
преимущества красных над погрязшей в грабежах и погромах, потерявшей
цель и идею белой армией. "Мне иногда кажется, что нужно расстрелять
половину армии, чтобы спасти остальную..." - это слова белого генерала
А.М.Драгомирова, с которым солидаризируется В.Шульгин. "Белые" в
краденных кожухах - это уже не белые. Юный белогвардеец с винтовкой
в руках бегает среди развалин, чтобы пристрелить "жида", только в
том и виноватого, что он жид, - это признает сам молодой человек,
с "явно кокаиновым" лицом, на котором все пороки".(6
- Где же "белые"? - горестно вопрошает автор.
На таком фоне "красные" выглядели даже респектабельно.
"...сравнение (а его делали местные жители) было бы не в пользу "белых";
судя по рассказам, наши части, которые стояли здесь раньше, производили
обычный для этой эпохи дебош. А дивизия Котовского никогда не обижала
- это нужно засвидетельствовать - ни еврейского, ни христианского
населения ... Может быть, в такой дивизии Котовского гораздо больше
близкого и родного, чем мы это думаем. Да, они пока не обирали, не
расстреливали, не грабили."(7
Личность командира? - В партизанских или полупартизанских войсках
она играла роль куда боьшую, чем в частях регулярных. Об этом нужно
хорошо помнить, говоря о Петлюре и его сподвижниках.
"Не только в Тирасполе, но и во всей округе рассказывали, что он (Котовский)
собственноручно застрелил двух красноармейцев, которые ограбили
наших больных офицеров и попались ему на глаза".
- Надо отдать справедливость и врагам, - заключает В.Шульгин.
Многого не договаривает рассказчик, и не потому, что он скрывает правду,
а потому, что сама правда настолько противоречива и неоднозначна,
что любое упрощение наносит ей непоправимый вред. Почему "красный
командир большевистской формации" вызывает у В.Шульгина явное доверие?
Даже об одесской Чрезвычайке, покончившей с бандитизмом, он говорит
с уважением! А для родных грабителей и погромщиков не находит слов
жалости и оправдания: они измарали и погубили "белое движение", сбили
с курса "лебединую стаю", тогда как "красные, начав почти что разбойниками,
с некоторого времени стремятся к святости".(8
Если писатель действительно честен, он неизбежно время от времени
противоречит самому себе. Вот так и с В.Шульгиным. Взять хотя бы вопрос
о допустимости или недопустимости самосуда, которого он не раз касался,
выступая с думской трибуны. Тогда, поддерживая Столыпина, В.Шульгин
осуждал террористов и оправдывал деятельность военно-полевых судов,
выносивших им смертные приговоры. Как же теперь, в условиях гражданской
войны?
В Одессе деникинскими офицерами был убит начальник деникинской же
контрразведки полковник Кирпичников. Офицерский патруль расстрелял
его ночью на улице - отнюдь не по ошибке. Шульгин намекает, что был
этот полковник личностью мерзкой. Тем не менее, он безоговорочно осуждает
самосуд: "... производить самосуд - значит отрицать суд. Отрицать
суд - значит отрицать власть. Отрицать власть - значит отрицать
самих себя... белые пошли против белых понятий."(9 Но ведь пятью страницами
раньше В.Шульгин призывал "деву Немезиду" обрушить свой меч на головы
изуверов, жаривших "комиссара" и распевавших при этом "Боже, царя
храни"! Вспоминается пушкинское: "где Зевса гром молчит, где дремлет
меч закона..." - и прославление карающего кинжала в руках той же
богини мести - девы Немезиды. Что это, как не призыв к самосуду?
Вообще-то нельзя, но иногда можно? После беспощадного осуждения "губителей
белого движения", "грязных" - призыв не спешить с расстрелом комиссаров:
"Это я пишу для тех, кто обуян жаждой расстреливать комиссаров. Смотрите,
не расстреляйте в припадке святой мести тех, кто, ежедневно рискуя
головой, спасал жизнь вашим близким и друзьям".
А после такого гуманного призыва - рассказ о своей готовности прикончить
кое-кого, причём отнюдь не комиссарского звания: "Если бы его как-нибудь
выманить из вагона и пойти с ним в чёрную ночь, то я бы его не мучил,
но застрелил бы как собаку: "Хай злое не живе на свити"."20
Вот и попробуйте тут свести концы с концами ... Все это я припомнил
не случайно. Меня интересует такой вопрос: как бы поступил антисемит
В.В.Шульгин (напомню, дядя А.Шульгина - петлюровского министра),
будь он членом жюри присяжных на процессе Шварцбарда? Осудил бы его,
как "черного мстителя", поправшего закон, или оправдал, как посланца
"девы Немезиды", действовавшего по принципу: "Пусть злое не живет
на свете"?
Антисемитизм был широко рапространён в белой армии. Он поддерживался
и пропагандировался "сверху", что подтверждают воспоминания бывших
корниловцев, дроздовцев, марковцев. Заглянем в двухтомный фолиант,
составленный полковником Марковского пехотного полка В.Е.Павловым
из двух сотен устных и письменных свидетельств его однополчан, а также
из мемуаров лидеров Добрармии и штабных документов.
Чувствуется демократизм, либеральная ориентация ряда офицеров, пытавшихся
осмыслить пройденный путь, понять причину горького поражения. Особенно
это заметно в главах II тома "Белая идея и жизнь", "Кризис белой идеи".
Вот отрывок, касающийся деятельности Освага (Осведомительного Агенства),
совмещавшего функции Политпросвета и Смерша:
"Перед Армавиром он (солдат-ставрополец) был ранен, и потом из госпиталя
его забрали в Осваг для подготовки из него низового пропагандиста...
Он поделился со мною тем, чем его напичкали. Оказалось, что всё сводилось
к масонскому заговору и "Сионским протоколам", и это он должен был
внушать мужикам и рабочим для того, чтобы объяснить задачи и цели
Добрармии. Меня поразила бессмысленность этой пропаганды. Направлять
крестьян и рабочих против масонов высоких степеней и сионских мудрецов,
сидящих за границей (курсив мой - Ю.Ф.), казалось форменным абсурдом.
Те были вне нашей досягаемости, а вот этим (крестьянам и рабочим.
- Ю.Ф.), которые стояли на распутье - кому помогать, - вся эта
чепуха была безразлична в высшей степени".(1
Интересен этот фрагмент не только потому, что в нём чётко определено
главное направление белогвардейской пропаганды, но и потому, что сам
офицер-рассказчик, столь критически оценивший деятельность Освага,
искренне и наивно признался в своём антисемитизме. Он ничуть не сомневался
в реальности "сионских мудрецов" и прочих исчадий ада. Его лишь смущала
их отдаленность и недосягаемость, "заграничность". Стоит "недосягаемых"
заменить вполне досягаемыми "жидами", которые совсем рядом, в городах
и местечках, - и пропаганда станет конкретной и действенной, произойдёт
то, что произошло в местах проживания евреев и деятельности белогвардейцев.
По количеству организованных погромов деникинцы превзошли всех, уступив
по общему количеству лишь перлюровским атаманам.
Когда в конце 19-го и начале 20-го года казаки и солдаты белой армии
стали тысячами разбегаться по домам или переходить на сторону красных,
многие поняли, что большевики переиграли белых в значительной мере
за счет несопоставимо лучшей организации пропагандистской работы:"...
у большевиков они (пропаганда и агитация) сыграли роль огромную, и
нечто подобное должно было быть и в Доброармии. Об этом говорил и
генерал Деникин, но когда армия уже отходила".(2
Перестраиваться, в том числе отказываться от антисемитизма, в 20-м
году было уже поздно. Оказалась несостоятельной попытка заменить решение
кардинальных политических и экономических проблем кликушеским заклинанием:
"Бей жидов - спасай Россию!". Антисемитизм сыграл с белым движением,
как и с рядом других, злую шутку, отравив и развратив души участников.
"Грабежи, спекуляция, нахальство и бесстыдство разложили дух армии.
Грабящая армия - не армия. Она - банда. Она не может не прийти к
развалу и поражению". Эти беспощадные слова принадлежат не красному
комиссару, а духовному наставнику деникинской армии, последнему протопресвит
еру Русской армии и флота о.Георгию Шавельскому.(3 А теперь говорит
начальник штаба Добрармии генерал И.П.Романовский: "Грабежи - единственный
стимул для движения казаков вперёд запретите грабежи, и их никто не
заставит идти вперёд" (там же).
По свидетельству о.Шавельского, пример "нижним чинам"
подавали их прославленные вожди: "...грабежи,
с молчаливого попустительства Главного командования,
развивались всё больше... Кубанский герой-генерал Шкуро и донской
- генерал Мамонтов сами показывали пример". Стоит ли удивляться,
что казаки этих "вождей" в делах погромов не знали себе равных!
Поминая недобрым словом продразвёртстку и ревтрибуналы, не будем забывать
и о другой стороне, где правили кровавый пир отнюдь не ангелы. "Вслед
за вождями грабили офицеры, казаки, солдаты. За частями тянулись обозы
с награбленным добром... Тыл в свою очередь не отставал от фронта"
(стр. 362). "Общее развращение дошло до бесстыдства. У большинства
как будто мозги перевернулись" (стр. 363).
В унисон с В.В.Шульгиным, монархистом и антисемитом, духовный пастырь
Добрармии называет главной причиной краха всего белого движения его
политический и духовный распад, а в результате - грабежи, погромы,
зверства. Как бы еврейское население ни относилось к лозунгам большевиков,
казацкие шашки и добровольческие штыки гнали его в лагерь комунистов,
где расформировывались погромные полки (например, 6-й и 9-й в Украине)
и довольно исправно расстреливались виновники бесчинств.
***
Вторая погромная сила - махновцы. "Материал" в армии по сути тот
же, что и у С.Петлюры, - украинское крестьянство, но политические
установки, идущие от "батьки" и его ближайшего окружения, совершенно
иные. Нестор Махно - убежденный анархист-интернационалист, ученик
Прудона, Бакунина и Кропоткина - считал, что хорошей власти не бывает.
Он видел свою задачу в том, чтобы дать трудовому народу - рабочим
и крестьянам - самим решать свою судьбу и организовывать трудовую
жизнь. Цель армии - создать и защитить эту возможность. Он круто
обходился с буржуазией и помещиками любой национальности, включая
евреев, но беспощадно карал тех, кто обижал бедный люд.
В его окружении было немало евреев, и это не марионетки, как у С.Петлюры,
которые должны были создать привлекательный для Антанты антураж. Помощником
председателя Гуляй-Польского ВРС (Военно-революционного совета) был Коган
(зарублен деникинцами). Начальником контрразведки Л.Задов (Зиньковский.
В культпросвет-отделе - Елена Келлер, Иосиф Эмигрант (Готман),
Я.Алый (Суховольский). Список может быть продолжен. Что привлекло
этих людей в ряды махновцев и годами удерживало их там? - Подлинное,
а не декларативное равенство.
Суровому испытанию интернационализм батьки Махно подвергся уже на
заре повстанческого движения - весной 1918 года, когда после подписания
Брестского мира на Юг Украины двинулись немецкие (точнее, австро-венгерские)
войска вместе с отрядами Центральной Рады. По инициативе Ревкома
был создан вольный Гуляй-польский батальон с еврейской ("центральной",
как её называли) ротой. Всеми уважаемый старый доктор Абрам Исакович
Лось организовал санитарный отряд и лазарет. Оружие и боеприпасы получили
от красных. Пока что анархо-коммунистов на периферии большевики привечали,
хотя именно в это время их подвергли разгрому в Москве.
Тем временем местные украинцы-шовинисты готовили переворот, чтобы
вместе с "братьями-немцами" и посланцами Рады "вызволить Украину от
ига кацапив".(4 Воспользовавшись отсутствием Н.Махно, они разгромили
Ревком, арестовали соратников "батьки", причем, как сообщил Нестору
его друг Б.Веретельник, "подлые негодяи обманным образом заставили
еврейскую роту исполнить гнусное дело".(5( К чести Н.Махно, он разгадал
смысл провокации, целью которой был захват власти руками евреев, чтобы
потом над ними же устроить погром. Приём не новый и почти всегда безотказный.
Только в августе сумел Н.Махно пробраться в родные места. До этого
он побывал в Москве, где встречался и дискутировал с В.Лениным и Я.Свердловы
м. Общение с ещё не добитыми анархистами особой радости не принесло.
И вот теперь он узнал о гибели старшего брата Емельяна, расстреле
немцами многих товарищей, сожжении родного дома. Заметил Н.Махно рост
антисемитизма и той "злобы, которой Гуляй-Поле ещё не переживало.
Я собирался с силами, - писал он в своих воспоминаниях, - чтобы
преодолеть эту заразу, привитую преступлением одних и глупостью других,
самих же евреев".(6
Овладев Гуляй-Полем, он расправился со своими врагами. Вместе с украинцами-
националистами были осуждены на смерть взводный командир еврейской
роты Леймонский и "анархист"-двурушник Лёва Шнейдер, но он сбежал
в Харьков. По-видимому, убили и командира еврейской роты Тарановского,
хотя сам Н.Махно был против его казни, так как тот активного участия
в перевороте не принимал. Н.Махно старался убедить товарищей, что
"еврей здесь не при чём; что не евреев, игравших гнусную роль в перевороте
(Закарлюк, Соплин, Коростелев, Волох и пр.), было несравненно больше...
Но убедить их не мог". Нужно обладать большим душевным здоровьем и
мужеством, чтобы, находясь в положении и окружении Н.Махно, не стать
антисемитом. Не потому ли "щири", т.е. настоящие, подлинные, украинцы
из петлюровского лагеря, относились к "малороссу" Н.Махно с глубоким
раздражением?
У нас существует совершенно превратное представление о махновском
движении и его участниках. Во многом это вина А.Н.Толстого и его столь
же талантливого, сколь порою и лживого романа "Хождение по мукам".
В "пьяной" махновской армии пьянство было объявлено вне закона, и
преступлением считалось "показаться повстанцу революционной армии
в нетрезвом виде на улице" (из воззвания, выпущенного весной 1919г.,
когда в связи с деникинским наступлением участились случаи проявления
антисемитизма).(7 Конечно, нарушался этот приказ достаточно часто.
Когда в феврале 1919 г. повсеместно в Украине начались кровавые погромы,
вызванные общей дестабилизацией положения, Н.Махно предложил всем
еврейским колониям в зоне его деятельности (юг Украины, Приазовье)
организовать самооборону и выдал им оружие. В мае того же года за
убийсво 20 евреев-колонистов в Александровском уезде были расстреляны
семеро крестьян села Успеновка. Тогда же на станции Верхний Токмак
был расстрелян парень, вывесивший плакат: "Бей жидов, спасай революцию,
да здравствует батько Махно!" Наконец, он собственноручно пристрелил
ярого антисемита и садиста, в прошлом армейского офицера, затем петлюровца
и, наконец, разбойного атамана Матвея Григорьева, который предложил
махновцам перейти на сторону А.Деникина, чтобы вместе бить жидов и
коммунистов. Часть отряда Григорьева (штаб его тоже был перебит) влилась
в армию Н.Махно, но затем все они были изгнаны из рядов повстанцев
как непригодные для революционного дела, а некоторых вскоре поймали
и расстреляли за погромы.
Вот почему так доблесетно сражались евреи-махновцы из особой еврейской
батареи под командованем Абрама Шнейдера(8 , обороняя в июне 1919
года. Гуляй-Поле, столицу движения, от наступавших деникинцев. Они
сражались до последнего снаряда, еврейская же полурота прикрытия -
до последнего патрона, и все как один погибли.29
А как же красный комиссар Иосиф Коган, герой прекрасной и любимой
нами в юности поэмы Багрицкого "Дума про Опанаса"? Он что тоже ложь,
тоже фикция, как Лёва Задов у А.Толстого? Нет, не ложь и не фикция.
И не одного И.Когана, а многих комиссаров порешил Н.Махно, но не за
то, что Коганы, а за то, что комиссары Красной армии. Эту армию он
не раз выручал из беды - и летом 19-го года, круша тылы деникинской
армии, рвавшейся к Москве, и тогда, когда посылал в голодную Москву
эшелоны хлеба. В ноябре 1920 г. махновцы Семена Каретника (того самого,
который стрелял первым в Матвея Григорьева) перешли вброд Сиваш и
обеспечили успешный штурм Перекопа. Так вот, большевики, Коганы и
не-Коганы, использовав то, что сделал "мавр", тут же стремились его
"привести к общему знаменателю". Имелись для этого веские причины.
Дело в том, что Деникин представлял для большевиков лишь военную,
но не морально-политическую опасность: попытки реставрировать помещичье
землевладение, репрессии по отношению к крестьянам-экспроприаторам
не могли привлечь народные сердца. Политика белого движения отличалась
удивительным консерватизмом, упрямством, негибкостью, что было исключительн
о выгодно большевикам и чем они умело пользовались. Частью этой ущербной
политики являлись варварски жестокие погромы.
Наивный в политическом отношении, но последовательный анархист и
демократ, Н.Махно искренне хотел дать свободную жизнь народным низам,
освободив их от любого экономического и политического гнета. Это была
честная, а не лицемерная утопия, что и пугало и приводило а бешенство
большевиков, куда менее романтичных. На фоне махновского движения
"военный коммунизм" большевиков с продразверсткой, с продотрядами
и трибуналами выглядел особенно неприглядно. В отличие от деникинцев,
махновцы пользовались безусловной поддержкой простого народа. Однако
в жестокой борьбе верх берут циники и прагматики. Но чем оборачивается
их победа?
В советской историографии и художественной литературе многое подтвергалось
искажению и фальсификации. В огромной мере от этого пострадало наше
представление о Несторе Ивановиче Махно, человеке, с которым, по некоторым
сведениям, встречался и беседовал Шолом Шварцбард перед тем, как в
упор, не таясь и не прячась, расстрелять Симона Петлюру.
***
Когда речь идет о погромах Красной армии, то обычно упоминаются богунцы
и таращанцы, погром в Киеве, учиненный армией Муравьёва, и события
1920 г., когда герои-конники Семёна Буденного шли крушить С.Петлюру
и "польских панов". Здесь на помощь приходит "Конармия" И.Бабеля,
особенна глава "Берестечко", где в тоне эпического повествования рассказывае
тся о том, как несколько казаков "расстреливали за шпионаж старого
еврея с серебряной бородой." Дело не шло, так как старик "взвизгивал
и вырывался. Тогда Кудря из пулеметной команды взял его голову и спрятал
у себя под мышкой. Еврей затих и расставил ноги. Кудря правой рукой
вытащил кинжал и осторожно зарезал сторика, не забрызгавшись." Красный
казак сделал свою работу сноровисто и не торопясь, как и подобает
крестьянскому сыну, немало переколовшему овец да баранов.
Эта сцена настолько поразительна, что кочует из статьи в статью, когда
речь идет о большевистких погромах.
Кровавые погромы учинили именно будённовцы, а не, скажем, мироновцы
из Второй конной армии, которой командовал бывший станичный атаман
(казачий подполковник) Миронов, описанный Ю.Трифоновым в повести
"Старик" под именем Сергея Мигулина. В конце концов он был расстрелян
по приказу Троцкого за слишком буквальное понимание того, что есть
"свобода, равенство и братство". Такая судьба наверняка бы постигла
и Нестора Махно, не окажись он осторожнее и удачливее. Имя Миронова
, бравшего Перекоп в лоб, было вымарано из советской истории и только
недавно возвращено ей.
Но вернемся к нашей "погромной" теме. В Красной армии погромы были
категорически запрещены и карались беспощадно: интернациональная карта
разыгрывалась последовательно и неукоснительно. Для очень многих это
была не "карта", а подлинный символ веры, за который шли в бой и отдавали
жизнь. Сейчас мы находимся на очередном витке искажения истории, и
никакое раскрытие архивов и рассекречивание документов не помешает
"заинтересованным лицам" нарисовать ту картину, которая им более
нравится. Под эту картину обязательно будут найдены самые неопровержимые
документы. Приходится рассчитывать на добросовестность исследователей,
но ведь и она понятие относительное: "Каждый слышит, как он дышит.
Как он дышит, так и пишет." (Б.Окуджава). Отрешиться от своего дыхания,
от своего взгляда на вещи свыше человеческих сил. Особенно трудно
"не стараться угодить" тому мнению, которое доминирует в данный момент.
***
Зимой 1919-1920 гг. деникинские войска были прижаты к Черному морю
в районе Новороссийска, частично бежали за границу, частично капитулировали.
Трагедия великого исхода, начала первой русской эмиграции достаточно
правдиво изображена М.Шолоховым в романе "Тихий Дон". Там же рассказано
о вступлении тысяч донских и кубанских казаков в полонившую их Красную
армию, которая очень нуждалась в пополнениях после кровавой бойни
1919 года. Среди вступивших в Первую конную армию был главный герой
шолоховского романа Григорий Мелехов и многие его сотоварищи. Красная
конармия заметно побелела. И до этого не чуждая антисемитских настроений,
она после вливания "свежей крови" стала отчетливо антисемитской, о
чем и рассказал И.Бабель в своей "Конармии" к огромному неудовольствию
Семена Будённого и Клима Ворошилова. Буденный не смог удержаться и
откликнулся статьёй "Бабизм Бабеля из "Красной нови", причем тогда,
когда журнал опубликовал лишь несколько рассказов из конармейского
цикла. Шёл 1924 год. Свежи были раны, трудно было обмануть память,
но когда спустя десять лет стали поголовно вырубать носителей памяти,
дело пошло веселее, и на смену И.Бабелю пришли "былинники речистые",
многие тоже еврейского происхождения, и история стала приобретать
облик стопроцентно героический.
Вести о бесчинствах красных казаков донесли до Москвы не только почта
и телеграф: с юга потянулись еврейские депутации, с мечтой пробиться
к "самому" Троцкому, главе вооруженных сил, второму после Ленина лицу
в государстве, к тому же еврею. История сохранила ответ Троцкого,
потрясший членов одной из делегаций: "Возвращайтесь домой к вашим
евреям и передайте им, что я не еврей и мне нет дела до еврев и до
того, что с ними происходит."30
При всей дикости этого заявления в нем есть "рациональное зерно",
которое нельзя упускать из виду: большевики, нацеленные на мировую
революцию, не только объявили себя людьми вне национальности, но и
достаточно успешно вросли в эту роль. Один из идеологов сионизма профессор
Симон Дубнов писал: "Они (коммунисты-евреи) выступают под русскими
псевдонимами, потому что они стыдятся своего еврейского происхождения.
Но правильнее сказать, что их еврейские имена являются псевдонимами;
у них нет корней в нашем народе" (с англ.)31 . По-моему, Симон Дубнов
не совсем прав: эти люди сумели заставить себя забыть о национальных
корнях, как это удалось многим русским, полякам, грузинам, украинцам
и другим ортодоксам, которые, подобно шолоховскому Макару Нагульнову,
были "нацелены на мировую революцию". Они не считали себя в праве
покровительствовать "своим". Потом, когда выяснилось, используя слова
А.Блока, что их "обманула та мечта, как всякая мечта", когда жизнь
(рукою руссифицированного грузина) их "хлестнула грубою верёвкою
кнута", они, вероятно, вспомнили и свои корни, и многое другое. А
тогда... Тогда Лев Троцкий отдал-таки приказ беспощадно карать погромщиков,
но не как врагов еврейского народа, а как врагов мировой революции.
Что ж, и на том спасибо. Факт остается фактом: в короткий срок было
расстреляно более четырёхсот человек, в армии зачитали громовой приказ,
комиссары провели соответствующие беседы, и погромы сошли на нет.
Все познается в сравнении, и об этом пишет в своём капитальном труде
Соломон Бекон: "По сравнению с этими двумя группами (деникинцы и петлюровцы),
Красная армия выглядела почти как спасительница. Правда... она была
также повинна в пролитии еврейской крови. В Украине ею было совершено
по меньшей мере 106 погромов, но большинство из них - дело рук прежних
членов украинских и деникинских банд, которые перешли на сторону коммунистов
".(2
***
Любопытным подтверждением этой мысли явился небольшой очерк из киевской
газеты "Громадське слово" за 4 июня 1920 года (Архив Чериковера, YIVO,
лист 54136). Называется он "Будённовцы" (подпись-Эмигрант) и посвящён
проходу конармейцев через город Екатеринослав (Днепропетровск), когда
их с Дона перебрасывали на Юго-Западный фронт воевать с Петлюрой и
поляками. Свидетелем этого был автор очерка.
"В связи с последними известиями с фронта о развале конницы Будённого,
очень интересно разобраться, кем же именно был этот "красный" казак
и то "красное" казачество, на которое столько пустых надежд возглагали
коммунисты". Начало очерка не выглядит пробольшевистским, не так
ли? Дальше следует рассказ о подготовке города к приёму "красных героев",
о стройности их рядов, в которых преобладали донцы, но было немного
кубанцев и чеченцев. С чем же пришло воинство?
"Таилось что-то чужое в этой "красной" кавалерии, чувствовалось, что
пришла она с чем-то своим. И все это "свое" решительно и сразу вылезло
на поверхность (выделено автором очерка). Когда ещё в первый день
вступления в город волна за волною шли "красные" казаки, смотришь,
кое-кто из толпы узнавал среди будённовцев недавних деникинцев, которые
бесчинствовали в Екатеринославе. Мои знакомые своими ушами слышали,
как некоторые казаки говорили с усмешкой : "Вот эту крамныцю (лавку)
мы растащили", "А тут я двух жидов положил". Сами евреи в Екатеринославе
сидели тихо по домам, и я слышал не от одного из них: "Ох, как бы
эта красная кавалерия не начала погрома!"
На следующий день для казаков устроили митинг-гуляние, который завершился
скандалом: "Когда оркестр заиграл "Интернационал", казаки, как один,
заревели: "Долой! Не хотим!" Оркестр замолк, а кубанцы стали выкрикивать:
"Играй украинские песни!", а донцы в свой черед: "Шкварь вальс!" ...Всем
стало ясно, чем дышит эта "красная кавалерия". Это не секрет и для
самого Будённого, откровенно заявившего, что его кавалерия, как редиска:
красная сверху и белая внутри." Может, это и анекдот, - продолжает
автор, - но его популярность ярко свидетельствует о том, какое мнение
сложилось в народе о будённовцах. - Они не будут драться с Петлюрой.
Они предадут коммунистов, - таково глубокое убеждение екатеринославцев."
Совершенно напрасно Эмигрант (автор очерка) назвал самого Семёна Михайловича
"недавним деникинцем": чего не было, того не было. В отличие от Григорьева,
Тютюника, Зеленого и Махно, он не метался из стороны в сторону. Впрочем,
Нестор Махно всегда оставался на своей стороне, даже когда вступил
во временный союз с большевиками. Но возвратимся к нашим лихим героям.
"За Екатеринославом "красная" кавалерия уже начала еврейские погромы;
так, в Верхнеднепровском и Новомосковском, везде, куда они приходят,
слышен глас народный: "Это же те самые деникинцы, только чуть перекрашенные!
" На станции Бобринская был такой инцидент. Кто-то спросил донца:
"А под каким лозунгом вы идете? За коммуну или против?" - "Наш лозунг
один, - ответил тот: - "Бей жидов, спасай Россию!" Это услышал комиссар
и хотел арестовать донца. Но казаки схватились за шашки, и комиссара
как ветром сдуло. Не раз мне приходилось слышать, как казаки хвастали:
"Вот побьём хохлов, собьём спеси полякам, а потом возьмемся за жидов
и покажем им коммуну". Но горячая казацкая душа не терпит, не ждет
- и погромы уже идут. Когда я, направлясь пешком в Киев, пришел в
Канев, тамошние евреи рассказали мне, что будённовцы учинили в г.
Корсуне большой погром. Все разграблено, сожжено, убиты сотни стариков
и детей. Вот такая эта "красная" кавалерия, что состоит из недобитых
деникинцев и спасает единую, неделимую и могучую Россию".
Только ли будённовцы совершали погромы? - Нет и нет! Грешили этим
и таращанцы, и богунцы, и муравьёвцы - список можно продолжить. Но
повторю ещё раз: это противоречило большевистской установке на мировую
революцию, на построение бесклассового и безнационального общества.
Идея оказалась утопичной и нежизнеспособной, но соблазн её на том
историческом этапе был велик не только для люмпенов, как сейчас модно
говорить, но и для миллионов самых обыкновенных рабочих и крестьян.
Если же эти "рядовые люди" вдобавок оказывались евреями, то привлекательност
ь коммунизма для них многократно возрастала - и в этом "заслуга"
как петлюровцев, так и деникинцев, практика которых показала, что
истребление евреев без различия пола и возраста, классов и сословий
их вдохновляло гораздо больше, чем расплывчатые политические лозунги
самостийности или неделимости.
Евреи во все времена поддерживали законную, легитимную власть куда
энергичнее, чем разрушали её. Да и вступала в борьбу с властью,
как правило, самая молодая, не обремененная службой, имуществом и
семейными обязанностями часть еврейства, причем вступала тогда, когда
становилась очевидной гнилость власти, её неумение и нежелание идти
в ногу со временем. Сильная власть казалась евреям менее опасной,
чем анархическая вольница, как бы ни были красивы её лозунги. Вот
по этой причине многие евреи ничего не имели против прихода в Украину
немцев в 1918 г.. Там, где стояли немцы, был относительный порядок
и не было погромов. Не грабят, не жгут, не стреляют без толку, не
напиваются до полусмерти. Сами приказы исполняют и того же требуют
от других. Одним словом, культурные, приличные люди.
Немало евреев спустя двадцать с лишним лет не спешили уходить на восток,
бросая дома и имущество, так как воспоминаниям эпохи гражданской войны
доверяли больше, чем разговорам о фашистском перерождении "приличной
нации". За что и поплатились. "Приличная нация", взявшая на вооружение
лозунг "бей жидов!" и поднявшая его до уравня "окончательного решения
еврейского вопроса", стала нацией "неприличной". Во многом это произошло
потому, что уроки гражданской войны, реки еврейской крови, пролитые
в Украине белыми и красными, махновцами и поляками, вольными атаманами
и борцами за украинскую "самостийнисть" - петлюровцами, ничему не
научили просвещённую публику и политиков Европы и Америки. Им казалось,
что все эти безобразия происходят на краю света, в диких славянских
степях и хащах и к цивилизованному миру отношения не имеют. Примерно
такою же была позиция большинства западноевропейских и американских
еврейских организаций и общественных деятелей. Почти три года из
Украины доносились призывы вмешаться, прислать хотя бы авторитетную
комиссию, сделать что-нибудь для прекращения погромов - никакого
результата. Евреи Украины просили хотя бы о совете - и не получали
его. Погромы прекратились лишь тогда, когда гражданская война завершилась
изгнанием за пределы новообразованного государства всех тех, кто
боролся против большевиков. На том этапе большевики в массе своей
были (или стремились быть) чужды национализму и шовинизму, что, безусловно,
отражалось и на отношении к евреям. Антисемитизм в течение двух десятилетий
приравнивался к контрреволюции и достаточно строго преследовался.
Велик соблазн объяснять это явление не большевистскими принципами,
а обилием евреев в коммунистической партии, её руководящих и карательных
органах. Он столь велик, этот соблазн, что даже авторы, стремящиеся
к объективному изображению истории, не могут против него устоять.
Примером может служить Андрей Дикий, автор "Неизвращённой истории
Украины-Руси".((
Он настойчиво проводит мысль, что между политическими лозунгами и
программой Киевского правительства (петлюровское движение) и "Харьковским"
большевизмом не было существенных различий (отрицание частной собственности
на землю и т.д.), а националистические лозунги одних, интернациональные
лозунги других служили знамёнами, под которыми собирались близкие
по классовому и национальному составу армии ради борьбы за власть,
с чем трудно не согласиться: "Только тот, кто хочет искажать историческую
правду и извращать историю, может утверждать о "завоевании большевиками-
великороссами" Украины и об "антибольшевизме" украинцев, как это теперь
делают сепаратисты. Коротко и ясно об этом "антибольшевизме" говорит
тот же украинский премьер, И.Мазепа: "внутри, в народной массе говорилось:
мы все большевики".(4
Когда вспоминаешь о волнах украинизации и деукраинизации, попеременно
накатывавшихся на Украину в предвоенные и послевоенные годы, когда
при этом ясно видишь, что эти явления сопровождались сначала малозаметным,
а затем неуклонным и стремительным ростом антисемитизма, ставшего
в 40-50-е годы частью государственной политики, - когда всё это
вспоминаешь, то и задумаешься невольно: чем же закончилась эта "заварушка"
(как сказано в одном анекдоте о гражданской войне)? Кто же всё-таки
победил? Этот вопрос достоин специального рассмотрения. А пока о
"слабостях", которых не избежал противник украинского сепаратизма,
но отнюдь не друг бльшевиков А.Дикий.
Прежде всего, он пытается снять обвинение в кровавом антисемитизме
с белого движения: "Добровольческая армия... относилась к еврейскому
населению вообще с известной настороженностью и недоверием, а в отдельных
случаях на этой почве бывало и немало эксцессов (со стороны) отдельных
лиц или групп добровольцев. Эксцессы эти вовсе не были кровавыми погромами,
как это делали петлюровцы, но всё же отдельные выходки, от которых
страдало имущество (а не жизнь) евреев, были." (выделено курсивом
мною - Ю.Ф.) Не правда ли, заметна некоторая проденикинская тенденция?
Не повторяя сказанного раньше, хочу добавить, что белогвардейцы совершали
еврейские погромы при каждом удобном случае. Даже на Урале, в Екатеринбурге,
семипалатинские казаки атамана Анненкова, подчинённые Колчаку,
вырезали три тысячи евреев, о чем весьма смущённо американский посол
Моррис докладывал в Вашингтон своему руководству, поддерживавшему
Колчака в его борьбе против Советов.35
---------------- Predydushchaq / Previous Sledujushchaq / Next Na glawnuju stranicu / To main page
Sinonimy kl`uchewyh slow: zagape03
Counter: .
Po pros`be komandy poddervki ot www.hotlog.ru:
http://www.hotlog.ru/cgi-bin/hotlog/buttons.cgi
(Wystawit` kak: / To expose as:
http://aravidze.narod.ru/zagape03.htm ,
http://www.geocities.com/sekirin1/zagape03.zip .
)
