`
107
`
не бросали цветов, как это потом было при вступлении Деникина, 
их не приветствоваяи, смотрели молча и с любопытством, но город 
принял совсем иной вид. Пустынный и мертвый при большевиках, 
он сразу оживился и выбросил на улицы тысячные толпы и свет-
лые дамские наряды.
`
В нашей группе стоял один владелец фабрики типографских 
машин и принадлежностей, бойкий, умный еврей. Он еще в начале 
большевизма уверял, что им, буржуям, рано или поздно придет 
конец. Так продолжаться не может. Через 75 лет рабочие у них 
отберут все; они - сила, стихия, с которой ничего нельзя будет 
сделать. Но сейчас еще рано. Сейчас они, буржуи, еще коммунизма 
не допустят. Коммунизм этот представитель буржуев ненавидел
самой крепкой буржуазной ненавистью. Казалось бы, приход нем-
цев должен был вызвать в нем бурный припадок радости, тем 
более, что он был рообще человек бурный. А он стоял молчали-
вый и в достаточной мере сухо настороженный.
`
- Почему вы так унылы? - спросил его кто-то. - Кому, кому 
же радоваться, как не вам?
`
- Видите ли, - отвечай он, - надо радоваться: душа, правда, 
болит, но тело радуется.
`
Это была самая правильная характеристика настроения большин-
ства, той двойственности, которой никто ее мог в себе преодолеть. 
Иноземная оккупация реакционной германской военщины ни в ком 
восторгов не вызывала, но тело тосковало по улучшению чисто 
физического существования, требовало гарантии некоторой - пусть 
реакционной, пусть оккупационной, но все-таки правомерности.
`
Вслед за немцами появились на улицах верховые отряды. На 
лошадях сидели люди точно из малороссийской оперетки: какие-то 
пестрые шаровары, закрученные усы и длинные болтающиеся осе-
ледцы. Эти Назары Стодолы только-только не были подкрашены, 
хотя некоторые молодые офицеры еще в те времена, т. е. .задолго 
до появления имажинизма, подкрашивали себе брови и пудрили 
носы, покачиваясь на лошадях.
`
То были украинские гайдамаки, идеал свой возводившие к 
временам Железняка и Гонты, гордость и опора немногочисленной 
украинской армии.
`
Было что-то нездоровое во всем этом гайдамачестве, и оно 
было бы смешно и безвкусно, как всегда смешна и безвкусна 
бывает провинциальная оперетка, играющая для сбора <Короля 
Лира>, если бы у персонажей этой оперетки не было настоящих 
винтовок, настоящей - не театральной - ненависти и злобы, продукта 
того разложения и опустошения, которые приносят с собой война 
и гражданская война.
`
Немцы устраивались, а гайдамаки захватили Михайловский мо-
настырь, где кутили, веселились, судили и казнили. Впервые пока-
зался предвестник того страшного истребления еврейского народа, 
которое потом в течение двух лет сопутствовало всякому украин-
скому движению и мятежу.
`
108
`
Гайдамаки хватали на улицах евреев, уводили их с собой в 
Михайловский монастырь и там убивали. Газеты пестрели траур-
ными объявлениями, кончавшимися стереотипной фразой: <зверски 
убит в Михайловском монастыре>. В центре города производилась 
расправа, и жители боялись близко подходить к монастырю. Напро- 
тив, в Софийском соборе, служились торжественные молебны об 
освобождении Киева, а в ворота монастыря таскали за бороды 
кричавших в смертельном страхе евреев. В течение первой недели 
насчитывалось несколько десятков убитых. Эта деятельность сброда 
украинских янычар, нисколько не страшных для большевиков, но 
очень страшных для населения, особенно для еврейского, стано-
вилась неприятной и всячески мешающей восстановлению порядка. 
Немцы это почувствовали и решительно положили этому конец. 
Ови немедленно разоружили разгулявшихся янычар, часть от-
правили на фронт, а нескольких человек, как говорят, даже рас-
стреляли.
`
Но погромная идеология была не только продуктом разложе-
ния в гражданской войне. Надо прямо сказать, что в последовав-
шей затем резне повинны в полной мере и несут за это полную, 
моральную, если не юридическую ответственность, руководители 
и вожди <украинского освободительного движения>, люди, все время 
уверяющие, что они - демократы и социалисты. Они сделали резню 
орудием своего <освобождения>, и один эпизод, случившийся как 
раз в эти дни, может служить тому примером.
`
Выходила в Киеве газета <Нова рада>, орган партии украинских 
социалистов-федералистов, который редактировали заслуженнейший 
украинский ученый И писатель С. А. Ефремов и будущий министр, 
один из вождей партии социалистов-федералистов, Андрей Ников-
ский. На другой или третий день после прихода немцев г. Ников-
ский напечатал в <Новой раде> при ближайшем участии гуманней-
шего С. А. Ефремова статью, в которой говорилось: мы должны 
вдуматься в психологию обыкновенного гайдамака. И дальше в 
первом лице, хотя и без ковычек, но так, чтобы при случае можно 
было сказать - так рассуждает гайдамак, а я без комментариев 
воспроизвожу его рассуждения, - приводились примерно такие 
мысли:
`
- Я иду в советское учреждение и там встречаю молодых 
людей с длинными носами, которые нахально разговаривают с 
православным населением. Над населением, его культурой, церква-
ми измываются евреи. Во время боев жители-евреи подают сигналы 
Красной армии и занимаются шпионством. А когда наши части 
вынуждены были отступать, то евреи из окон и дверей стреляли 
им в спину.
`
Когда пишущий эти строки в одной из киевских газет обо-
звал после этой статьи г. Никовского Андреем Чебыряком, то 
г. Никовский очень обиделся, но эта идеология предопределила в 
будущем то, что бледнеет по сравнению с подвигами Железняка и 
Гонты.
`
109
`
И разве ве характерно, что свои исторические воспоминания 
и идеалы украинская интеллигенция связала с гайдамаками, оселед- 
цами, Гонтой, уманской резней? И если гуманнейший С А. Ефре- 
мов допускал, чтобы в его газете печатались такие статьи, то что 
было спросить с прочих политиков Украины?
`
Немцы начали успокаиваться. Вместе с немцами пришло старое 
правительство рады, которое делало вид, что оно является прави-
тельством.
`
Немцы не мешали правительству делать такой вид и во-вне 
держали себя скромно первое время, пока в этом для них бы-
ла надобность. Правительство Голубовича заявило, что немцы 
пришли помочь украинскому правительству, что после наступления 
порядка они уйдут, и что вся власть принадлежит правительству рады.
`
Немцы стали по всему Киеву проводить телефоны, буквально 
запутали Киев проволокой, которая болталась и под ногами, и 
на балконах, и на деревьях, и на телефонных столбах. Но эта 
идиллия продолжалась всего несколько дней.
`
В газете премьер-министра Голубовича <Боротьба> была напеча-
тана статья под названием <Хмара>, в которой указывалось на то, 
что в деревнях немцы ведут себя как завоеватели и круто рас-
правляются с крестьянами. Надо-де главному командованию немец-
кой армии прекратить эти бесчинства отдельных частей, иначе этот 
факт может отразиться на дружеских отношениях между суверенной 
Украиной и Германией. Скромная и осторожная была статья, и 
написана она была, если не премьер-министром, то его секретарем. 
Немедленно вслед за выходом газеты с этой статьей типография 
газеты была занята немецким отрядом, законченный к выпуску 
номер газеты был рассыпан, находившийся в помещении редактор 
газеты арестован, и, несмотря на то, что сам премьер-министр Го-
лубович явился в редакцию, выход газеты был запрещен. Через 
несколько дней газета вышла, после того как дала обещание не 
печатать статей против немцев.
`
Таких фактов стало случаться больше и больше, и они, 
понятно, мало содействовали укреплению авторитета украинского 
правительства.
`
В Педагогическом музее заседала рада, произносились речи, 
вотировались законопроекты, выражалось доверие правительству, 
а немцы методически делали свое дело - медленно подбирали к 
своим рукам всю власть.
`
Уже стало невозможным не только печатание статей против 
немцев, но и необходимо было все военные статьи и информации, 
а также все, что касалось пребывания немцев на Украине, посы-
лать в немецкую цензуру. Немцы печатали и расклеивали на ули-
цах свои приказы, и к этим приказам относились с большим вни-
манием и уважением, чем к законам рады. Министры, идя на 
заседание правительства, прочитывали на улицах приказы, кото-
рые совершенно нарушали намеченный ими для сегодняшнего засе-
дания план работы.
`
110
`
Заседания рады и Правительства Украинской национальной 
республики начинали превращаться в фарс. И прошло каких-нибудь 
два месяца со дня прихода немцев, - и власть рады полетела, 
исчезла, не оказав в своем падении даже самого ничтожного со-
противления.
`
Началось это со знаменитого приказа Эйхгорна, главнокоман- 
дующего вооруженными немецкими силами на Украине.
`
Был у нас в редакции <Киевской мысли> репортер, по фамилии 
Зозуля.
`
Это был тихий, совершенно незаметный молодой человек, 
очень нуждавшийся, как-то попавший в Киев, как-то попавший 
в редакцию и попросивший работу. Посадили его править теле-
граммы, а потом, когда к нему привыкли, дали ему небольшой 
репортаж.
`
Было для репортажа во все времена такое гиблое место, 
куда ни один уважающий себя репортер не считал для себя воз-
можным ходить, потому что там информация бывала очень редко 
и всегда скудная: это в царские времена - комиссия по землеустрой- 
ству, сохранившаяся и потом, но подброшенная не то земельному 
министру, не то земской управе.
`
Сидим мы как-то в редакции, входит Зозуля и приносит 
свои землеустроительные новости. Секретарь, скучая, просматри- 
вает их и говорит:
`
- Кажется, ничего интересного.
`
Зозуля уже вышел, но вскоре вернулся:
- У меня тут еще какой-то немецкий приказ есть насчет 
деревни. Я не читал, но наверное тоже мало интересного.
`
Редактор взял переписанную на машинке бумажку и стал чи- 
тать. И ло мере того, как читал, мы видели, что она производит 
на него потрясающее впечатление. Наконец, он вскочил, бросился 
к Зозуле и крикнул:
`
- Вы - совершеннейший идиот. Хотели унести в кармане до-
кумент огромнейшей важности, который означает не только конец 
нынешнему правительству, но и конец революции.
`
Оказалось, что в землеустроительную комиссию в порядке от-
четности из провинции прислали копию приказа Эйхгорна, рас-
клеенного во всех деревнях. В комиссии его не читали, а при-
общили к делам, а из дел порядка ради взял их аккуратный 
Зозуля.
`
Приказ же этот, не более, не менее, ликвидировал всю 
аграрную революцию на Украине и восстанавливал помещичье 
землевладение в формах, самых уродливых и опасных. Сущность 
приказа заключалась в следующем: впредь до урегулирования во-
проса о праве собственности на землю никакие захваты поме-
щичьих земель недопустимы. Тот же хлеб, который засеян кре-
стьянами на помещичьей земле, может, правда, сниматься лицами, 
засеявшими его, но четверть урожая должна быть отдана соб-
ственникам земли, т. е. помещикам. Засев же земель в будущем
`
111
`
году могут производить только собственники или законные арен-
даторы.
`
Мы сперва немного усомнились в подлинности приказа. Он 
был послан в штаб немецкого командования, и там сказали, что 
приказ подлинный. Мы негодовали на украинское правительство, 
которое скрывает приказ такой огромной важности, не понимали, 
как оно после этого может оставаться у власти, почему не обсу- 
дит положения в раде и т. п.
`
На следующий день утром приказ был напечатан в <Киевской 
мысли>. Впечатление он произвел потрясающее. Но самое замеча- 
тельное во всем этом оказалось то, что украинское правительство 
не имело ни малейшего представления об этом приказе, несмотря 
на то, что в деревнях он был уже расклеен более двух недель 
назад, и в некоторых местах на его почве начались уже аграрные 
волнения. И вот тут-то обнаружилась вся бездарность и тупость 
украинского правительства.
`
Во главе правительства стоял студент третьего курса Голубо-
вич, худой высокий юноша, лет 26-27. Почему он попал в премье- 
ры даже при действительной бедности украинцев в людях - это 
один из секретов украинской политики. Ниже я расскажу, как этот 
юноша струсил на суде и расплакался, когда вся его нехитрая 
интрига была раскрыта. Но в те времена он еще был премьером, 
только что подписавшим в Бресте мирный договор с центральными 
державами. Примерно на таком же уровне находился весь кабинет. 
О нем тоже расскажу ниже. Военным министром был юноша Жу-
ковский, министром внутренних дел - мелкий авантюрист и интри-
ган Ткаченко и т. п.
`
Когда в <Киевской мысли> появился приказ Эйхгорна, было 
немедленно созвано экстренное заседание рады. Украинскими пар-
тиями был внесен запрос, верно ли сообщение газеты, и если 
неверно, то что думает предпринять правительство против подоб-
ного рода, опасной для государства, информации? Правительство, 
вместо того чтобы навести справки, действительно ли издан такой 
приказ, и попытаться как-нибудь добиться его аннулирования, за-
явило, что приказ - выдумка <Киевской мысли>, что такого нару-
шения суверенитета Украинской республики немцы никогда себе 
не позволят, и что против газеты надо принять суровые меры. 
<Киевской мысли>, может быть, пришлось .бы плохо, если бы 
немецкое командование, не оценив по достоинству глупость мини-
стров Украинской национальной республики, не поспешило в тот 
же день расклеить на улицах приказ Эйхгорна. Факт полного 
пренебрежения к украинской власти стал очевиден. С радой никто 
не считался.
`
Для всякого было ясно, что подлинной властью были нем-
цы. Любопытно опять-таки отметить, что во всей украинской 
общественности не нашлось человека, который понял бы, в чём 
центр тяжести вопроса. Ненависть всех украинцев к <Киевской 
мысли> за ее антисамостийность была так велика, что все газеты
`
112
`
и депутаты набросились на <Киевскую мысль> за напечатание ею 
якобы вымышленного приказа, но никто не бросил упрека правитель-
ству, не знавшему, что делается в стране, и из газет узнававшему 
о событиях, создающих революцию.
`
И когда на следуюищй день стало очевидно, что напеча-
танный в <Киевской мысли> приказ Эйхгорна абсолютно аутенти-
чен, правительство совсем растерялось. Вместо вчерашних угроз, 
пошел униженный тон о необходимости изменить приказ, просьбы 
главному командованию не поддаваться наущениям помещичьих и 
реакционных кругов и т. п. Но ответ командования был прост и 
ясен. Командование через газеты ответило правительству, что не-
мецкое военное командование не издает своих приказов легко-
мысленно, каждое его распоряжение тщательно подготовляется, а 
потому не только об отмене приказа, но даже и об его изменении 
не может быть и речи.
`
В одном украинское правительство было право: оно совершенно 
верно учитывало, что командование подпало под влияние поме-
щичьих и реакционно-промышленных кругов на Украине. Эти круги 
были, во-первых, ярые антисамостийники и дискредитировали в гла-
зах немцев всю украинскую государственность, доказывая, что ника-
кого украинского народа нет, во-вторых, с ненавистью относились 
к полуинтеллигенции из рады, невежественной, самоуверенной, от-
носились с ненавистью и презрением как потому, что все эти 
сельские учителя, фельдшера и маленькие журналисты были все-таки 
демократия, так и потому, что они совершенно неспособны были 
к какой-нибудь государственной и хозяйственной деятельности.
`
Правительство Украинской национальной республики решило 
бороться с влиянием среди немцев этих реакционных кругов, по 
своей наивности полагая, что если укротить реакционеров, то 
немцы перейдут на сторону украинских демократов. И правитель- 
ство Украинской национальной республики избрало метод борьбы, 
быть может, самый постыдный из всех в немалой мере постыдных 
методов борьбы, применявшихся в гражданской войне.
`
По сведениям правительства Украинской национальной респу- 
блики, особым уважением среди немцев пользовался известный 
в Киеве банкир, директор Русского для внешней торговли банка, 
Добрый. И вот министр внутренних дел Ткаченко вместе с военным 
министром Жуковским при одобрении премьер-министра Голубови-
ча, организовывают похищение Доброго. В квартиру Доброго 
вошли четыре вооруженных человека, из которых один был - сам 
военный министр, в масках, с револьверами в руках, заставили 
Доброго выйти, усадили в автомобиль и увезли в неизвестном 
направлении. Это похищение банкира среди бела дня вызвало в 
Киеве большое волнение. Украинское правительство, т. е. те же 
Ткаченко, Жуковский и Голубович, опубликовало правительствен-
ное сообщение, в котором говорилось, что правительство взволно-
вано подобного рода фактом, и что им приняты все меры к 
отысканию Доброго и наказанию виновных.
`
113
`
И вдруг снова сенсация. В помещение рады, т. е. высшего 
украинского законодательного учреждения, во время вечернего за- 
седания, вошел отряд немецких солдат с офицером во главе, крик- 
нувшим на чистейшем русском языке: <Руки вверх!>
`
Перепугайные депутаты и министры подняли руки, а самый 
храбрый из них, министр Порш, вынул даже из кармана свой 
паспорт, держа в сдвой руке этот важный документ, а в другой 
номер газеты . Так украинский парламент с 
поднятыми руками стоял до тех пор, пока немцы обыскивали 
министров и депутатов. Затем офицер заявил, что министры Тка- 
ченко, Жуковский и еще нестлько лиц объявляются арестован-
ными, остальные могут уходить. Ткаченко удалось скрыться, а Жу-
ковский был увезен в тюрьму. Немедленно вслед за этим на улицах 
появились объявления о том, что, по сведениям немецкого коман-
дования, похищение Доброго произвели министры Ткаченко, Жу-
ковский и некоторые другие должностные лица. Рядом с этим 
объявлением красовался новый приказ Эйхгорна, согласно кото-
рому лица, виновные в ряде преступлений (похищения, убийства, 
выступления против немецких войск и властей, нарушения обще-
ственного порядка и пр.) предаются немецкому военно-полевому 
суду. Все собрания без разрешения немецких властей запрещаются. 
Власти рады пришел конец не только по существу, но и формально.
`
При таких условиях переворот был неизбежен. Немцы должны 
были либо устранить всякую местную власть, установив откровен-
ный режим оккупации, либо создать такую фиктивную власть, 
которая была бы не только им послушна, но и ими создана. И 
полное презрение к людям, способным на похищение банкиров 
среди бела дня, и социальные симпатии - все толкало немцев к 
созданию такого правительства, которое было бы сформировано 
из высших социальных слоев, и которое по возможности было бы 
облечено в легитимную монархическую форму. Этим и объясняется 
последовавший затем переворот, закончившийся водворением гет-
мана Скоропадского.
`
Несколько забегая вперед, я расскажу сейчас же, чем закон-
чился эпизод с похищением Доброго. Немецким сыщикам удалось 
установить, что Добрый был увезен в Харьков, где и содержался 
в вагоне на запасном пути под охраной верного Ткаченко отряда. 
Добрый был немцами освобожден и доставлен в Киев, а министры 
Украинской национальной республики предстали перед германским 
военно-полевым судом. Три дня длился этот процесс. В <Киевской 
мысли> был напечатан подробный стенографический отчет этого 
процесса, и для историка он представит огромный интерес. Сейчас 
только отмечу, что подсудимые - военный министр, два директора 
департамента и начальник уголовного розыска - держали себя очень 
плохо. Они оправдывались, путали, просили о снисхождении и снова 
путали, путали без конца. Прокурор, типичный грубый прусский 
лейтенант, третировал подсудимых, как мальчишек, обращался с 
ними пренебрежительно:
`
114
`
- Когда с вами разговаривает прокурор, вы должны стоять 
ровно и не держать рук в карманах...
`
Это было почти драматично - и вследствие невыносимой грубо-
сти прокурора, и вследствие жалкого испуганного вида подсуди-
мые: они боялись, повидимому, смертного приговора, хотя прокурор 
требовал всего лишь двух лет тюремного заключения во внимание 
к молодости и незрелости подсудимых (только один из них был 
взрослый человек, начальник сыскного отделения еще при царском 
режиме - Красовский, зато один из подсудимых был, кажется, не-
совершеннолетний). Но самый драматический эффект прокурор 
подготовил к концу, ко времени допроса премьера Голубовича. 
Относительно участия Голубовича в похищении не было никаких 
данных, и путем тонкого допроса прокурор вырвал у Голубовича 
сознание. Ему предшествовала истерика; для успокоения премьера 
пришлось устроить перерыв. После перерыва премьер сознался, 
к из свидетельской комнаты ему пришлось перейти на скамью под-
судимых. Премьер обещал прокурору больше никогда этого не 
делать. Прокурор в этом нисколько не сомневался:
`
- Я не думаю, сказал он, что вам вновь когда-нибудь при-
дется стоять во главе правительства.
`
Его тоже приговорили, кажется, к двух годам тюрьмы. 
Большего позора, для украинского правительства, чем этот 
процесс, не придумаешь, хотя обыкновенно все симпатии бывают 
на сторане подсудимых. Симпатии огромного зала, как это ни 
дико, были целиком на стороне суда: немцы великолепно разы-
грали этот процесс. Когда я уходил из зала суда, какой-то ста-
ричок, сидевший в публике, обернулся ко мне и сказал:
`
- Слава богу, что немцы освободили нас от этих мальчишек 
и бандитов.
`
Немцам удалось не только скомпрометировать <демократиче-
ское> правительство, но доказать всю его моральную негодность. 
Немцы говорили: нас не интересует, какое у вас правительство, 
пусть будут демократы, социалисты, монархисты, но нельзя допу-
скать мазуриков, невежд и самоуверенно-наглых мальчишек. Мы 
вмешиваемся не в политические отношения на Украине, а охра-
няем порядок. И в целях охраны порядка нельзя допускать Го-
лубовичей.
`
Как жаль, что украинские демократы давали немцам повод так 
оправдывать свою политику.
`
(конец приведенного в книге участка)
----------------

На главную страницу / To main page

Синонимы ключевых слов:  sums0714 

Counter:  .


(Выставить как: / To expose as:
  http://aravidze.narod.ru/sums0714.htm ,
  http://www.geocities.com/sekirin1/sums0714.zip .
)